Кощеевич и война
Шрифт:
– Убьёшь, что ли? – буднично спросила Радмила.
Яромир поражался её выдержке. Ему самому сейчас хотелось заорать от ужаса, но он до боли стискивал рукоять меча и ждал. А ну как мертвяк откроется и даст себя ударить? Но поднимется ли рука на друга? Это ещё предстояло выяснить.
– Ты не понимаешь: это не смерть, хоть и не совсем жизнь. Но главное, что мы будем вместе. Только ты и я – целую вечность.
– Ладно, я согласна.
Яромир сдавленно охнул. Боги, что она несёт?! Горностайка просиял и начал медленно склоняться к лицу Радмилы. Яромир содрогнулся: наверняка дыхание у мертвеца зловонное. Хотелось зажмуриться, только бы не видеть этот жуткий
Но Радмила в последний момент отвернулась. Посиневшие губы клюнули её в щёку, и Горностайка разочарованно проворчал:
– В игры со мной играешь?
– Не спеши, друг сердечный. Хоть времечка и мало, но о приличиях забывать не след. Лобызаться будем после свадьбы. А пока… Не думал же ты, что к Севернице как к обычной девице сватаются? Испытать мне тебя надобно. Докажи, что достоин.
– Ради тебя – всё что угодно! – Мертвяк стукнул себя кулаком в грудь и ослабил хватку.
В этот миг, пожалуй, стоило рубануть, но Яромир всё ещё опасался навредить сестре и мысленно молил её: ну хоть на шажок отойди, родная. Хоть на полшажочка.
– Возьми Кощеича в полон да приведи ко мне, как хотел! – повелела Радмила, притопнув ногой.
– Шутить изволишь? – нахмурился Горностай. – Он меня уже убил однажды.
– Тогда чего тебе бояться? Ты ж мёртвый. Почитай, бессмертному ровня. К тому же подобраться теперь будет легче. В его воинстве полно упырей да злыдней. Ещё одного мертвяка никто не заподозрит. Совершишь подвиг великий – война закончится, и я стану твоей.
– Справедливы твои речи. – Горностайка тряхнул кудрями привычно и смешно, как при жизни. – Раз сватовство моё успешным оказалось, значит, условие Курносой я выполнил, выторговал себе отсрочку. Теперь твоё желание исполню – тут и свадебку сыграем. Берегись, Кощеич!
Шатающейся походкой он побрёл прочь. Яромир понял: сейчас или никогда. Он занёс меч и набрал в грудь воздуха, чтобы окликнуть Горностайку, – не рубить же его в спину, – но Радмила перехватила его запястье.
– Не смей!
– Спятила?! – Яромир вырвал руку, но время было упущено, и мертвяк растворился в ночной тени.
Северница толкнула брата в грудь:
– Какого лешего ты меня не предупредил?!
– Прости…
Упрёк достиг цели, кольнул в самое сердце.
– Стоял, молчал. А напоследок, ишь ты, опомнился! – бушевала сестра. – Правильно мать говорила: телок ты ясноглазый, неразумный. Куда тебе Буредаровыми воинами управлять, когда ты с одним мертвяком сладить не смог?
– Вообще-то ты мне только что помешала, – скрипнул зубами Яромир. – Что ты наделала, Радмила!
– А что я наделала? Помощника нашла верного. Такого, который в самом деле до Лютогора добраться сможет.
– Но какой ценой! – Яромир тоже сорвался на крик. – Ты же с мёртвым обручилась!
С сестрой они ссорились нечасто, но если уж ссорились, то всегда громко и яростно.
– Ради нашей победы да мести за матушку с батюшкой я даже с боровом паршивым обручиться готова! Ты этого Лютогора встречал? Нет? Вот то-то! А я его своими глазами видела. В одном колдовском круге с ним давеча побывала. Он Весьмира одной левой сделал. Так что не тебе указывать, что мне делать, Селезень!
А вот это было совсем горько.
– Нет больше никаких Селезней, – помертвевшим голосом сказал Яромир. – Погиб мой отряд. Только Душица, Мох да Соловей остались.
– Прости! – Радмила вцепилась ему в плечи и тряхнула, отчаянно заглядывая в лицо. – Не отворачивайся. Я не знала. Не знала, слышишь!
Оставалось только сглотнуть горечь и кивнуть. Они обнялись.
– Зря ты это затеяла. –
– Если Горностай не справится, я ничем не рискую, – нарочито беззаботно отмахнулась она. – А коли справится… Не забывай, я чародейка хоть куда. Выкручусь.
Яромир вздохнул. Помимо беспокойства за сестру, его мучило кое-что ещё. Прежде дивьи люди никогда не прибегали к помощи покойников. Ведь те издавна считались пособниками Нави.
– Не уподобляемся ли мы Кощеевичу, поступая таким образом? Горностай был моим другом. И ты его знала. Разве можно допустить, чтобы его посмертие…
– Рази врага его же оружием! – перебила Северница. – Что же до Горностайки – я уверена, если бы мы спросили его ещё живого и здорового: «Пожертвуешь ли ты собой ради мира?» – он бы не раздумывая ответил «да». Как и я. Как и ты. Мы должны как можно скорее закончить эту войну, братец. Люди достаточно настрадались.
И Яромиру только и осталось, что кивнуть:
– Надеюсь, ты права.
А Радмила подбросила монетку и поймала на ладонь. Они с детства так делали: «волк или решка»? На этот раз выпал волк.
– Вот тебе и знак судьбы. Поезжай в столицу, Мир. Пусть отряда больше нет, но царевич всё ещё в тебе нуждается. А там, глядишь, рекрутов наберёшь…
И Яромир подумал: кто он такой, чтобы спорить с судьбой?
По такой погоде до Светелграда можно было ехать долго, да не доехать вовсе. То снег, то дождь, то всё вместе. Дороги превратились в вязкую жижу. В этом Яромиру виделся злой умысел Кощеевича. Наверняка дружки-соглядатаи ему уже доложили, что дивьи ждут прибытия нового воеводы. А чем дольше войско пробудет обезглавленным, тем более лёгкой добычей может стать. Ох, зря царь Ратибор задерживается в столице! Ещё и Радосвета к себе призвал, когда ситуация и без того шаткая…
Прежде Яромиру и в голову не пришло бы осуждать царя. Как можно? Но теперь такие мысли приходили в голову всё чаще, и привкус у них был полынный. Потому что шли годы, но ничего не менялось. Они по уши увязли в этой войне, привыкли к запаху гари сожжённых деревень, пронизывающему холоду и слезам сирот. Наверное, в Дивьем царстве не было семьи, которой не довелось бы хоронить близких. Уже народились дети, что никогда не видели лета, не знали мирной жизни. Они быстро откладывали деревянные мечи и брались за настоящие. Яромир сам видел, как после битв отроки и отроковицы сновали по полю брани спокойно и деловито, словно куры по родному подворью, чтобы отыскать раненых среди павших, а заодно собрать выпущенные в молоко стрелы. В целительских шатрах работала совсем малышня. Таким бы в куклы играть, а не таскать воду, толочь снадобья и рвать ткань на бинты. Царю хорошо: сидит себе в столице и ничего этого не видит. Нужен кто-то, кто откроет ему глаза, заставит встряхнуться. Яромир надеялся, что у Радосвета получится. Потому что есть на белом свете вещи, к которым невозможно привыкнуть, которые нельзя забыть и простить.
Царевич отца побаивался – это Яромиру тоже было известно. Но он верил, что Радосвет сдюжит, особенно если лучший друг молчаливой поддержкой встанет за плечом. Главное – не сорваться, не высказать царю всё, что накипело. Подобной дерзости Ратибор не потерпит даже от сына Защитницы Лады.
Яромир вздохнул и похлопал по холке Вьюжку. Хорошо, что у него есть верный симаргл – можно быстро домчать до Светелграда по воздуху, а не месить грязь копытами коня.
«Я должен лететь быстрее?» – прозвучало в голове. Симаргл и его человек общались мысленно.