Кощей
Шрифт:
Анна задумалась о своих отношениях с Сергеем. Все, что она получила от него, – притворство и ложь. Он, наверное, придумал убедительное оправдание своему поступку. Но не только Сергей был виноват в случившимся, её чувства тоже были ложью. Она была наказана за собственное лицемерие, за отказ от себя. Кредит был способом обмануть не только его, но и прежде всего себя саму. Попытка доказать, что их чувства – реальность, а не вымысел.
Но настоящие чувства не требуют доказательств. Они гораздо более эгоистичны и дотошны. Если бы она любила Сергея, то знала бы его истинную натуру, а также то, что ему нельзя доверять в финансовом плане. Принимая человека таким, какой он есть, мы не должны упускать из виду его недостатков. Но, увы, мы слишком часто хотим быть обманутыми, стремясь к вымышленному идеалу.
Виталий говорил все верно – люди постоянно врут. И боязнь одиночества заставляет унижаться их перед другими и перед самими собой. Может, лучше и не сближаться ни с кем, а просто болтать с незнакомцами о разных вещах? Это довольно легко и приятно.
Затем мысли увели Анну в воспоминания об отце, по которому она все же чуточку скучала. На самом деле он не был таким уж плохим человеком, просто жил неправильно. Часто папа просыпался по утрам и не помнил, что делал вчера, или делал вид, будто бы не помнит – из-за чувства вины. Он был больным, несчастным и беспокойным. Ныне Анна подумала о том, что в его жизни могла случиться своя печальная история, изменившая его. Почему же люди так часто выбирают неправильный путь? И почему её родители просто не развелись, если были несчастливы вместе? Они ругались по-страшному, били друг друга. Анна пряталась или убегала из дому в те моменты. Часто, возвращаясь из школы, просто стояла под дверью, боясь зайти в дом. Идти было некуда – друзей не было, одноклассники её не обижали, они просто её не замечали. До пятого класса Анна много времени проводила в деревне с бабушкой, матерью отца. Там было спокойно, но скучно. Ей всегда хотелось иметь близкого сердцу человека, брата или сестру. Бабушка умерла, когда Анне исполнилось одиннадцать, дачу продали, и оставалось просто проводить больше времени в городе. Анна записалась в библиотеку, математическую секцию и, если родители давали деньги, ходила в кино. Детство казалось длинным, одиноким, наполненным страхом, и всю свою сознательную жизнь она только и делала, что пряталась: от обстоятельств, от себя, от правды, но все это никак не помогало избавиться от сосущего чувства в животе.
И вот наконец-то она смогла вспомнить свое детство без слез и чувства жалости к себе, потому что вдруг ей представилось, будто бы все это одиночество и страх чего-то да стоили.
Глава 6
Рано утром Константин Николаевич отправился в больницу, без лишнего беспокойства оставив свою гостью одну в квартире. Гораздо больше его волновало само происшествие. За годы работы прокурором он навидался подобного в достатке и на данный момент рассчитывал разобраться с проблемой при помощи закона.
В городе было мало машин и людей, зато птицы кричали как сумасшедшие, будто бы чувствовали и выражали криком его внутреннее негодование, позволяя ему самому сохранять привычное хладнокровие. В больницу Константин приехал к девяти часам утра и, когда он зашел в палату, рядом с пациентом крутилась медсестра. Влад сидел на кровати с босыми ногами, в футболке и трениках, в бодром настроении.
– Ты как?
– Нормально, выпишут сегодня. Крепкий я парень, оказывается.
Когда медсестра вышла, Константин спросил серьезно:
– Почему сразу не рассказал?
– Не знаю. Что-то с ними не то…
– Конечно, не то.
– Я немного другое имел в виду. Мне показалось, они по наводке пришли. Будто бы стоит за ними кто-то.
– Не понял, как это могло быть причиной ничего не говорить?
– Хотел держать их от тебя подальше. Боялся, они тебя прощупать пришли на предмет слабых мест. Ну разве не странно то, что они стали приходить после визита Головы в бар? Я, наверное, брежу, – Влад потер лоб ладонью.
– То есть ты меня защищать удумал?
– А что? Почему не могу?
– Не нужно. И ты знаешь, почему. Ты должен о себе беспокоиться.
Влад обиженно отвернулся. Видимо, ждал, что друг оценит его заботу, а не начнет ругаться. Константин продолжил:
– Он спрашивал,
– Пристраивал людей из банды? Ты отказал, и они решили отыграться? Или полковник догадался, что бумаги у тебя?
– Столько времени в ус не дул, а тут вдруг подорвался?
Влад только пожал плечами в ответ.
– Надо было согласиться, – вздохнул директор.
– Они бы втянули тебя в проблемы.
– Вероятно, этого и хотят, но зачем?
– А может, все из-за девчонки, как думаешь? Такое бывает, разве нет?
Константин пожал плечами.
– Животные, – только и выдавил он.
– Иногда, если чего-то захотел – это уже дело принципа, не важно, хорошее или плохое, просто люди упрямые.
Константин нахмурился – такого за свою жизнь он тоже навидался.
– Это не принципы, а алчность, – сказал он. – Ты ведь не пытаешься их оправдывать?
– Нет, конечно. Упаси бог! Просто не хочу, чтобы ты срывался сразу аки бешеная собака.
Директор только усмехнулся в ответ и достал телефон:
– Ладно. Попробуем не срываться.
– Кому пишешь?
– Начальнику.
– Голове, что ли? И что пишешь?
– Поговорю с ним для начала, – и он убрал телефон обратно в карман. – Во сколько тебя будут выписывать?
– Ну, сначала проведут еще осмотр, уколы, то, се… Выпишут не раньше двух.
– Хорошо, я вернусь.
– Эй, – окликнул его Влад в дверях, – я ведь правильно понял, ты не собираешься устраивать резню?
– Не неси чушь. Нет, конечно. Когда я такое делал? – обиженно произнес директор. – Сначала все выясню. А ты пока, может, уедешь куда-нибудь?
– Не рано ли паниковать? У нас ничего кроме предположений. В опасности могу оказаться не я.
– На остальное мне плевать.
– Ой ли? – усмехнулся Влад и продолжил: – Да и потом, у меня близкие имеются, не могу я так просто все бросить и уехать.
– У тебя дочь в другом городе живет, что ты мне втираешь! Вот и навестил бы её.
– Ты прям жаждешь от меня избавиться, как я посмотрю!
Константин лишь махнул рукой и ушел.
– И не подумал, что я о нем, дураке, говорю, – пробурчал Влад, оставшись один.
Июнь подходил к концу, и на улице воцарилось настоящее лето, жаркое и душное. Константин снял пиджак, сел в машину и задумался. Он достал из бардачка деревянную коробку, похожую на китайскую шкатулку с секретом, немного посмотрел на предмет, лежавший внутри, и закрыл ее. «Это все случайность или нет?» – подумал он. Долгое время он пытался понять то, что понять невозможно, но сколько ни искал, найти ответы на свои вопросы не получалось. «Может, их просто нет», – решил он в какой-то момент, плюнул на все и стал жить как мог. Но эти вопросы снова встали перед ним и снова не дают покоя. Опасения совершить ошибку, причинить вред близким людям, сойти с ума самому от душевной боли. Страх питается нашими чувствами, выстраивая колоннаду вокруг души. И ты заперт там. Но сквозь бреши между колоннами подобно свежему ветру и летнему солнцу в твою жизнь медленно протискиваются самые наивные, самые упертые, самые нуждающиеся в тебе. Они делают первый робкий шаг, а потом готовы вытянуться оловянным солдатиком, втянуть живот, сжать плечи, не дышать, лишь бы пролезть в эти щели, потому что ты нужен им и потому что они нужны тебе. Без них колоннада сдвигается, внутри становится тесно, щели перестают пропускать свет и воздух. Все теснее и теснее, того и гляди каменные столбы раздавят тебя, ты перестанешь быть человеком и превратишься в отвратительное месиво из кожи, крови и костей. Ты будешь греметь этими костями в ночи, пугая людей, а кровь твоя, сочась между костями и обрывками кожи, будет отравлять все вокруг. Но если, стремясь не быть раздавленным, разрушить каменные столбы – все может стать только хуже. Ты можешь впитать столько боли, что безумие охватит рассудок и превратит тебя в зверя, подобного волку Хати. Как удержать эти треклятые колонны на месте? Где вбить тонкие колья и предотвратить их движение? Как разглядеть заранее появляющиеся крохотные трещины? Иногда то, что кажется мелким, незначительным, в итоге оказывается очень важным, но как увидеть и понять это мелкое и незначительное в хаосе своей души?
Конец ознакомительного фрагмента.