Кошачья Леди
Шрифт:
— Входи! Входи, кто бы ты ни была! — воскликнула она. — Ты простудишься насмерть. Иди за мной, в гостиной горит камин.
Девочка последовала за ней через просторный гулкий холл, и за ними из дверных проёмов и со ступенек лестницы, ведущей наверх, наблюдали многочисленные кошки.
— Сюда, садись у камина и грейся, — продолжала Кошачья Леди, — а я пойду согрею тебе чая.
Она так и сделала. И после того как девочка выпила горячего чая и её замёрзшее личико порозовело, хозяйка спросила:
— А теперь
Тут ей пришло в голову, не явилась ли девочка в ответ на её объявление в «Даммерсет кроникл». «Надеюсь, что нет, — сказала про себя мисс Понсонби. — Я имела в виду совсем не такую особу. Одежда на ней не просто бедная, она ещё и грязная — вон даже солома пристала».
Должно быть, на лице у хозяйки дома появилось брезгливое выражение. Девочка встала и сказала:
— Не стану вас дольше беспокоить, мэм. Я пойду, спасибо вам за вашу доброту.
Она говорила с даммерсетским акцентом.
«Местная», — подумала мисс Понсонби.
— Постой-ка, — проговорила она. — Ты позвонила именно в мою дверь, скажи же, что ты хотела.
— Я увидела свет в окнах, — ответила девочка, — снег шёл… и я ужас как устала… и не ела давным-давно… просто я не могла идти дальше.
— Ты и сейчас никуда не пойдёшь, — решительно заявила мисс Понсонби. — Садись. Я принесу тебе поесть.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Еда не очень интересовала Мьюриэл Понсонби. Лишь бы кошки были сыты, а сама она довольствовалась малым и запасов в доме держала немного. Но тут она проворно приготовила и принесла юной незнакомке горячего супа и хлеба с сыром и стала расспрашивать её не раньше, чем та кончила есть.
— А теперь скажи, как тебя зовут.
— С вашего позволения, мэм, меня зовут Мэри Натт.
— Где же твои родители, Мэри? — продолжала мисс Понсонби. «Мэри ещё не взрослая, — подумала она. — Наверное, ей лет четырнадцать».
— Умерли.
— Оба?
— Да, мэм. Мама умерла месяц назад, а отца, того убили в Южной Африке, на войне с бурами. Он был солдатом, мой папа, солдатом Королевы.
Едва девочка произнесла последнее слово, как Вики вспрыгнула ей на колени, Мэри погладила её, а потом добавила:
— А теперь вот и королева умерла.
«И да, и нет», — сказала про себя Кошачья Леди и обратилась к Мэри:
— Мне тебя очень жаль. Мой отец тоже военный, то есть был военным.
«А теперь он белый кот», — прибавила она про себя.
— Благодарю вас, мэм, — сказала Мэри Натт. — Признаться, с тех пор как мама умерла, мне негде жить. Последние недели я просто брожу по округе, сплю в стогах сена, сами видите, да и не ем почти — денег у меня нету. Сейчас я первый раз за несколько дней как следует
Рассказ девочки о своих бедах и вид Вики, уютно устроившейся у неё на коленях, вероятно, и так способствовали бы принятию решения.
Но тут случилось кое-что ещё, что окончательно устранило сомнения мисс Понсонби. В дверь гостиной важно вошёл белый кот Персиваль и, прямиком направившись к девочке, стал тереться об её ноги и мяукать, как одержимый.
Мэри Натт протянула руку и погладила его.
— Какой красавец! — сказала она.
— Ты, значит, любишь кошек? — спросила дочь полковника.
— Ужасно люблю! — ответила дочь рядового.
Кошачья Леди увидела, как девочка одной рукой гладит полковника сэра Персиваля Понсонби, а другой ласкает Викторию, Королеву Соединённого Королевства, Императрицу Индии, и все её сомнения улетучились.
— Я надеюсь, — сказала она, — что ты останешься у меня, Мэри, и поможешь ухаживать за моей семьёй.
В тот зимний день, когда Мэри Натт впервые ступила в поместье Понсонби, дом находился в том состоянии, в каком пребывал уже многие годы. Иначе говоря, полы были замызганы, с потолков свисала паутина, мебель была покрыта пылью, накидки на стульях перепачканы, окна грязные.
Зато дом был раем для тараканов и мокриц, уховёрток и жуков, а в наиболее сырых местах так даже улиток. Мыши, естественно, благоразумно держались подальше. И вдобавок ко всему дом провонял кошками.
К весне дом изменился самым чудесным образом: полы, потолки и мебель стали чистыми, накидки свежими, а насекомые исчезли.
Возродись сейчас полковник и его супруга в человеческом облике, они нашли бы дом в его прежнем виде, в каком он был при них. Правда, кошачий запах до конца не выветрился, но, благодаря тому что чисто вымытые окна открывались теперь как можно чаще, если только позволяла погода, запах был уже гораздо слабее.
Всё это, конечно, свершилось благодаря работящим рукам Мэри Натт, которая оказалась, как выразилась бы мать мисс Понсонби, «сущим сокровищем».
Поначалу из простой благодарности за крышу над головой, а потом быстро привязавшись к Кошачьей Леди, Мэри трудилась с рассвета до сумерек, мела, вытирала пыль, скребла, стирала и полировала, да и, в сущности, стряпала тоже. И что, с точки зрения хозяйки, было важнее всего — её новая помощница уделяла массу времени всем кошкам и, улучив свободную от хозяйства минуту, причёсывала их, мурлыкающих от наслаждения. Персиваль и прочие кошки в своих беседах с одобрением отзывались о девочке.
— А девчушка стоящая, как ты считаешь? — сказал Персиваль жене. — Отлично помогает Мью, а?