Кошак
Шрифт:
— Моя кошка! — почти неслышно рыкнул я с оттенком обожания, но эта бестия услышала и доверчиво потёрлась об меня в ответ.
— Пошли, Кошак. У меня есть для тебя подарок.
— Подарок? — хмыкнул в ответ, иронично вздёрнув бровь.
— Сладкое будет позже, — не прониклась чертовка. — Сейчас время прелюдии.
Собственно, а почему бы и нет? Милена до того пыталась меня пронять, но то ли она слишком рано сунулась, то ли просто не к ней сейчас сердце лежало. Приобняв друг друга за талию, мы покинули тренировочную зону, оставив голографического болванчика в гордом одиночестве. Думаю, будь он живым человеком, вздохнул бы с облегчением — что на одного неадекватного «пользователя» в его жизни стало меньше.
Сайна провела меня к выходу из здания
— Что за сюрприз ты мне приготовила, кошка? — поинтересовался, когда мы прервали импульсивный поцелуй.
— Ты же хотел со мной «в поход», как ты его называешь? Так вот: у нас с тобой вся ночь впереди. «Только ты и я, шелестящий тент палатки, и девственный лес кругом…» Жаль, я не подхожу под определение «девственного», — всё же не удержалась от шпильки эта рыжая кошка.
— Что, серьёзно? А остальные?
— С Миленой, Викерой, Ритой и Эйди я вопрос решила, а Триша и Мисель в пролёте. Ты же этого хотел? Правда, я молодец?
— Ты просто чудо, кошка! — слова девочки всколыхнули в душе настоящую бурую. Я не удержался, подхватил Сай за талию и раскрутил в воздухе — ни её совсем не маленький вес, ни тяжесть только кажущегося миниатюрным рюкзачка, не могли меня остановить.
В лес входили, трепетно держась за руки, подобно влюблённым. Хотя почему «подобно»? Мы и были влюблёнными, пусть и по-своему, по-республикански. Лес встречал одуряющим запахом свежести, лёгкими ароматами цветов и ягод, доверительным перешёптыванием листвы. Деревья в нём были немного непривычны моему «земному» взгляду. Высокие, с лиственной кроной, начинающейся в нескольких метрах над землёй — этим они напоминали сосны, пусть и лиственные. Подлесок, как и в сосновом бору, был редким, но причины этого крылись, скорее всего, не в хвое, каковой здесь отродясь не было, а в чём-то другом. Возможно даже, в деятельности человека, потому что за всё время нашей прогулки нам не попалось ни одного поваленного или даже грозящего упасть деревца.
Лесные исполины всегда настраивали меня на философский лад. Хотелось отрешиться от мирской суеты и думать, думать, думать… только медленно, в такт неспешной текучей жизни столетних лесных хозяев. Вот только чуть подрагивающая от обилия чувств ладонь в моей ладони располагала к иному. Рука была подобна нити, связующей нездешний мир древесных крон с миром реальным, чувственным. Я кожей ощущал настрой идущей рядом женщины, её совершенно непредставимую, поистине гремучую смесь чувств. Здесь было любопытство, граничное с интересом. Было обращённое на лес ощущение глубокого эстетического удовлетворения. И, конечно же, было это неискоренимое республиканское желание, переходящее от лёгкого невесомого трепета к всепожирающей страстности. Кошка балдела от нашего невербального единения душ и тел. Боюсь представить, что с ней будет, когда мы окажемся в постели…
Проверить свои опасения удалось довольно скоро. Чем глубже в лес мы заходили, тем сильнее разгорался огонь нашего взаимного влечения. Не прошло и пятнадцати минут, как я с рыком придавил валькирию к ближайшему дереву — к слову сказать, к делу выбора подходящего ствола подошёл со всей серьёзностью, и кошка не осталась внакладе. Ей нигде не давило наплывами коры или засохшими сучьями, так что уже сама девочка поспешила повиснуть на мне, обвить стройными сильными ножками — демонстрируя так высочайшую степень доверия. Над лесом в тот же миг разнёсся её тихий, но отчётливо различимый смех.
Веселье валькирии, телом которой я столь беззастенчиво и неромантично пытался утолить подкатившую к горлу страсть, немного отрезвило меня. Из горла ещё рвался звериный рык, а очистившийся от инстинктов разум уже фиксировал всё новые и новые детали. Кошка смеётся… До того
Потом мы вновь шли, то и дело соприкасаясь бёдрами, стараясь прильнуть к партнёру как можно сильней. Нам нестерпимо хотелось вжаться, раствориться друг в друге. Сайна теперь и не пыталась скрыть лёгкое касание, даже поглаживание, импланта. За всё время путешествия не было произнесено ни слова. Казалось, слова вообще не нужны, всё понятно на чувственном, интуитивном уровне.
Прошло совсем немного времени, и возбуждение вновь начало искать выход. В этот раз первой не утерпела снежка. Теперь уже она выискала, где будет происходить наше скоротечное рандеву. Кошка нетерпеливо увлекла меня под раскидистое дерево, одно из ответвлений которого было аккуратно срезано у самого основания, так что образовалось удобное седалище. Пенёк. Туда-то рыжая меня и усадила. После чего с рычанием уселась сверху, привычно и сноровисто освобождая из одёжного плена вожделенный инструмент утоления девичьей страсти.
В этот раз мне даже работать не пришлось, кошка всё сделала сама. Валькирия настолько остро впивалась мне в предплечья не по-женски сильными пальчиками, настолько выразительно стонала и закатывала глаза, что я невольно залюбовался беснующейся на мне хищницей.
Рыжая была чудо как хороша. Занявшая свою наблюдательную позицию луна отблескивала на складках обтягивающего роскошную фигуру комбинезона. Расстёгнутая от паха до шеи магнитная застёжка открывала взгляду покачивающиеся в такт быстрым скупым движениям груди — налитые и упругие, которые хотелось подхватить ладонями и наслаждаться их приятной тяжестью и нежностью. Разметавшиеся по плечам, животу, бёдрам волосы, помогая своей хозяйке, пытались оплести, спеленать пленённое валькирией тело мужчины. Милый ротик скалился, словно пытался изобразить «Красотку» на моём плече — и у девочки получалось! — разве что клычки были явственно маловаты… А уж каким огнём полыхали глаза, когда с них слетала паволока наслаждения! Или это в них так отражалась луна?..
Потом мы опять гуляли. На этот раз отлепиться друг от друга оказалась выше наших сил — так и шли, обнявшись. В какой-то момент впереди забрезжил просвет, а потом окружающие нас древесные гиганты прянули в стороны, открывая вид на залитую призрачным лунным светом низину. Там, прямо под нами, расплавленным серебром пролегла вёрткая лента реки. Сайна не удержалась, ахнула.
— О космос, как же красиво! А когда кайф от этой красоты множится на кайф от нашей с тобой близости… Это сказка. Нереальная, немыслимая, непредставимая сказка, — произнесла свои первые за вечер слова Сай, и таким восторгом был проникнут её голос… — Я никогда даже не думала, что кроме секса… в самых разных проявлениях… можно вот так… одной красотой…
— Ну, не одной, — не удержался от шпильки.
— Не одной, — покладисто согласилась рыжая прелестница. — Когда всё вместе — это такой волнительный букет! И почему я сразу не согласилась на такую прогулку? Обещай мне, кот — слышишь?! — обещай, что мы будем постоянно вот так… гулять. Хотя бы без палатки. Я просто не представляю, как теперь буду жить без всего этого!
— Обещаю. Только ты и я. И… лес, луна, звёзды…
Всё же жизнь в стае имеет массу плюсов. Под камнепадом эмоций — своих и Сай — я и забыл причину, по которой мы сегодня оказались один на один с природой. Даже на грани восприятия не было ничего, могущего угрожать нашей идиллии. Мы с рыжей наслаждались восхитительными минутами простого человеческого счастья, особенно контрастного на фоне ежедневных проблем и треволнений. А уж когда уселись на холме, при взгляде с которого серебристая лента реки заполняла собой горизонт… Стало и вовсе ни до чего.