Кошак
Шрифт:
— У тебя месячные?..
— Что?!.
– она аж дар речи потеряла от моей наглости. Не ахти какая шутка, но сейчас пришлась как нельзя к месту.
Всё, понеслось! Используя собственные когти, я вырвал из когтистой клетки шею — словно банку с консервами вскрыл. Показал руки, демонстративно убирая боевые импланты. Валькирия намёк поняла, её собственные убийственные игрушки исчезли в лучевой кости. Ну а дальше мы сразу сцепились по-взрослому. Ни о какой тренировке речи больше не шло. Изучение чужой уникальной тактики сейчас не интересовало ни её, ни меня. Это был именно бой, ожесточённый и агрессивный.
Кикки сразу взвинтила темп, и теперь разве что не летала эдаким духом воздуха, скользким и проворным, способным изворачиваться в такт самым
Такая тактика легла на благодатную почву и сразу же оправдала себя. Кошка оказалась лишена запредельной силы Триши, пусть и превосходила по этому показателю среднюю республиканку более массивного телосложения. Но я и не был средней республиканкой, я был мужчиной с выдающимися врождёнными кондициями. Был бойцом, прошедшим долгий путь развития собственного тела. Так что всё изощрённое мастерство девочки разбилось о жёсткие блоки и не менее жёсткие встречные удары. Прошло немного времени, и позиционная защита сменилась продуманной системой контратак, своим воплощением походящих на огненные всполохи — рваные, непонятные, бьющие, едва буйство ветра чуть пойдёт на убыль. Огненный, обволакивающий характер контратак позволил проникнуть в саму суть техники противницы. Иногда приходило озарение, я знал, что именно в следующий момент предпримет ярящаяся кошка.
Причина «ясновидения» была далека от мистики. Пусть у многоопытного бойца не поймёшь по взгляду, куда он собирается бить, но если смотреть в район живота и видеть всю картину движений противника в целом, знать характерные для него приёмы и всю совокупность практикуемых его школой техник, можно стать провидцем без предвиденья. Со временем угадывание становится частью интуиции бойца, мозг без участия сознания анализирует и выдаёт импульсы-озарения. У меня же последнее время в бою иногда включался дополнительный поток сознания. В такие мгновения время как будто бы замедлялось, решение приходило легко и непринуждённо, играючи. Жаль только, работал он нестабильно, включаясь лишь в моменты запредельных нагрузок…
Мы с Кикки продолжали свой убийственный танец. Вся огороженная зона татами стала полем боя, сшибки и мельтешение ударов охватили каждый его сантиметр. Только канаты оставались условно нейтральной территорией — здесь всё ещё висели кошки стаи Вараны. Они с живейшим любопытством наблюдали за невиданным действом: кот на равных противостоит многоопытной звёздной валькирии! Было чем заинтересоваться. В какой-то момент мне даже начало казаться, что и самой Кикки нравится наше противостояние, что она получает от него удовольствие. Не знаю, возможно так оно и было… Аккурат до момента, когда очередной удар воительницы вспорол воздух росчерком металла. Когти. Эта чертовка задействовала когти! Раздался её утробный рык, валькирия была разъярена, словно дикая кошка в период случки. Похоже, вот он, её персональный бзик. Понять бы только, на что она среагировала… Но этим придётся заниматься потом, сейчас же передо мной во весь рост вставала куда более насущная проблема — не превратиться в лоскуты раньше времени. Если первый удар мне помог отбить неожиданный взблеск стали, то дальше стало куда сложней, блестящие полоски теперь кружили подобно лопастям вертолёта, и ловить на них отдельные блики — занятие самоубийцы, а не бойца. Кошка принялась драть — не колоть, а именно резать и рубить наотмашь. С таким подходом против стали могла выступить лишь такая же сталь.
По рукопашке мы с Кикки были примерно на равных, но вот когти… Нет, дилетантом меня уже не назовёшь. Полгода дрессировки не прошли даром, боевые импланты воспринимались теперь органической частью тела. Как любила шутить Триша, мог
Это только в сказках какие-то студенты, попадая в новый дивный мир, за пару месяцев осваивают шпагу или меч лучше местных аборигенов. Они же образованные! Вопрос только, в чём именно они образованные… Даже я, с раннего детства изучая прикладные боевые искусства, изучая, так сказать, в первоисточнике, от настоящего японского мастера во многих коленах, имел свои пределы развития. А ведь учитель вбивал в меня школы, подразумевающие владение холодным оружием, как часть единой системы боя! Большинство старейших школ на востоке такие, не делают различий между кулаком и клинком, дают органичное системное знание. Куют бойцов, способных в равной степени сражаться и клинком и кулаком, учат стратегии и тактике боя в его широком смысле. Но что все мои знания против настоящего мастерства?..
А звёздная была безусловным мастером. Не удивлюсь, если именно из-за этого она и съехала в бою на когти — как я порой съезжал на поля. Поля ведь были не просто инструментом, они были частью моей натуры, проявлением недоступных нереспубликанцу дополнительных органов чувств. Когти запросто могли оказаться для сжившейся с ними республиканки таким же естественным инструментом, к которому апеллируют, когда становится тяжело дышать. Почувствовав наметившийся у нас пат, кошка просто решила разрубить гордиев узел тем инструментом, какой был ей привычен. Зачем только?.. Неужели я так и не смог её пронять?.. Даже чуть-чуть, самую малость?..
Удары сыпались как из рога изобилия, пришлось уходить в глухую оборону. Но что способна дать оборона в бою с республиканкой? Как измотать противника, который по генетическим и приобретённым кондициям способен так махать часами?.. Какие часы, о чём вы? Мне начало прилетать уже через неполную минуту работы этой мясорубки с кукольным личиком из японской манги. Серебро волос валькирии сплеталось с серебром боевых имплантов в удивительную симфонию. Опасную, угрожающую, смертоносную, но оттого не менее гениальную. Вот один из серебряных росчерков рассыпался алыми брызгами. Вот сразу два росчерка высветили в месте касания алые ручейки. Грудь, плечи, предплечья, а вскоре и шея — всё это радостно встречало серебро клинков алой кровавой смазкой.
Ноздри валькирии раздувались, всем своим естеством она ощущала запах крови, чувствовала на губах её привкус, внимала всей гамме чувств, неизбежно возникающих у жертвы по мере оскудевания сосуда жизни — вытекающей из тела смешными красными капельками. Кошка опьянела от крови. Сделала шаг вперёд, намереваясь отметиться на груди всей пятернёй, в традиционном месте посвящения. Инстинктивный во многом жест, свойственный даже гениальной Викере. И как любой стандартный приём, жест этот не мог остаться незамеченным. Я предугадал движение звёздной и в момент удара провернулся чуть вбок, пропуская мимо далеко выпростанную вперёд руку. Одновременно и сам подался немного вперёд, но вместо удара, от которого кошка уже выстроила инстинктивную защиту, «всего лишь» громко выкрикнул ей на ухо: «Чи!»