Кошка колдуна
Шрифт:
– Это соль, – снисходительно пояснила Кайлих.
Кеннет не устоял и лизнул-таки перила.
– А ведь точно!
Прошка пошел в своих экспериментах дальше, он попытался откусить кусочек. Короче, средневековые мужчины друг друга стоили.
– Лестница из золота, поди в Риме у Папы имеется, а вот из соли… – восхищенно причмокивал мальчишка, безуспешно царапая ногтем тщательно облизанную балясину. – Эх! Прихватить бы хоть одну ступеньку. А че ты так смотришь, Катюшка? На память.
К слову, никаких стражей при входе я не увидела. Видимо, конунг не боялся врагов-лазутчиков. Перед нами
Впереди шествовали сиды, тщательно храня невозмутимость на лицах, мы же, их далекие и чудом уцелевшие потомки, топали следом. С невозмутимостью у нас, само собой, дело обстояло гораздо хуже, чем у детей Дану. Альфары умели пустить пыль в глаза – каждая колонна из сотни, подпирающих своды, была покрыта неповторимым резным узором. Я бы полжизни отдала за возможность зарисовать эти чудесные плетения, честное слово. Но приходилось оттягивать себя за уши, чтобы не отстать от Диху, да и Маклеод не давал расслабиться. Его вся эта красота скорее тревожила, чем восхищала.
– Не нравится мне, что до сих пор никто из хозяев не появился, – ворчал он. – Небось прячутся где-то в засаде.
– Да уж! Показались бы, чтобы все чин-чином было, – поддакнул Прошка, на время забыв, что он Кеннету тоже не доверяет. – А то мы зашли без стуку, точно тати. Вдруг чего нехорошее подумают?
В ответ Диху громко и недобро хмыкнул. Я-то решила, что так мой предок выразил свое отношение к наивным словам боярского байстрюка. Но я ошибалась, как же я ошибалась.
Мы беспрепятственно добрались до самой верхней площадки, окруженной балюстрадой, и очутились прямо перед высокой деревянной дверью, покрытой все той же замысловатой резьбой.
– Аль стучаться не будем? – испуганно полюбопытствовал Прошка, видя, как решительно направилась к ней Неблагая сида.
– В другой раз, – отрезала Кайлих. И резко толкнула руками тяжелые даже на вид створки.
Свирепая январская вьюга служила альфарам занавесом, и только горячее дыхание сиды заставило снежные вихри расступиться.
– А-ах! – сказали мы, простые смертные, хором.
То был зал, полный изумрудного и золотого сияния. Яркие факелы, горящие не простым огнем, но излучающие солнечный яркий свет и сполохи северного сияния, бегущего в разные стороны по стенам, освещали пирующих тут хозяев. Должно быть, именно так должна выглядеть Вальхалла. Только без валькирий. Столы, ломящиеся от множества жареных туш и чаш с питьем, могучие воины в доспехах, сидящие за ними. А во главе, на возвышении, за отдельным столом – великий конунг. И ни одной женщины.
А потом все присутствующие разом повернулись и посмотрели на нас. Нет, только на сидов. По нам с Кеннетом скользнули безразличными взглядами, и то не все.
В этот момент я впервые оценила чувство юмора Диху и в полной мере почувствовала себя кошкой. В хорошем смысле. А не хватало мне только натурального кошачьего безразличия. Видели когда-нибудь смущенную кошку? Или кошку, озабоченную чужим мнением? Вот! И не увидите, потому что кошке все равно, заметили ее присутствие бесшерстные гиганты с громкими голосами или отвлеклись на незваных гостей, которые мало того, что заявились посреди веселья, так еще и своих питомцев прихватили с собой.
Альфары… Да, прав был сын Луга, мой мозг при виде этих существ забыл слово «эльф» навсегда. Все разные, но при этом все идеальные, совершенные, нечеловеческие. Мерцающие глаза, волосы всех мыслимых оттенков белого и золотого – от искристо-снежного до едва уловимого оттенка лепестка магнолии и от теплого льняного до почти шафранового. Льдистые иглы ресниц, дрожащие то ли от гнева, то ли от смеха тонкие ноздри, совершенный изгиб губ, между которыми нет-нет, да и сверкнут острые хищные зубы.
Если бы я знала, что встречу таких альфар, меня бы пришлось за ноги сюда тащить.
– Теперь точно хана, – одними губами пролепетал Прошка. – Сожрут.
И он не преувеличивал, нет. Если я была в глазах хозяев кошкой Диху, то Кеннет – в лучшем случае псом Кайлих. Кто их, альфар этих, знает? Может, они чуяли в нас капельку сидской крови, поэтому равнодушничали? А вот на Прохора они глядели, как на кролика. Тоже, кстати, домашнее животное. Но если кошек с собаками есть как бы не принято, то кроликов – очень даже. Плотоядно на мальчишку смотрели, с явным гастрономическим интересом, я бы сказала.
– Ка-тю-неч-ка…
Он вцепился в мою ладонь изо всех сил и весь мелко дрожал. Вестимо, уже видел себя поданным на стол на серебряном блюде с яблоком в зубах, с хрустящей корочкой. Где-то между целым лебедем и тварью, отдаленно напоминающей крокодила. Я так и не смогла определить видовую принадлежность чудища, варварски украшенного цветами и фруктами, от которого уже отъели заднюю лапу. Потому что я себе сцену поедания человеческого подростка здешними гурманами очень даже хорошо представила.
Мы шли по широкому проходу между столами, приближаясь все ближе и ближе к возвышению, где в полнейшей тишине поджидал нас Велунд. Но прежде чем я увидела лицо конунга, мой взгляд скользнул выше и…
За спиной над массивным креслом владыки альфар на стене висел, надо полагать, самый его любимый охотничий трофей – голова дракона.
Так вот что я вам скажу, дорогие мои, ничего страшнее в жизни своей я не видела и, пожалуй, уже не увижу. И я уверена, что никто из встретивших эту тварь живьем ничего рассказать не сможет, потому что рандеву с воплощенным ужасом смертному ни за что не пережить. Эти зубищи! Эта чешуя! Эти рога! Теперь-то я поняла из чего, точнее – из кого сделана была странная дорожка, ведущая от входа через весь зал. Твердая, но упругая, блестящая, но не скользкая, к тому же заглушаюшая шаги шкура чудовищного зверя.
Я ойкнула и инстинктивно прижалась к Кеннету. Или это он ко мне прижался? И если бы я действительно была кошкой, то тотчас бы забралась горцу на макушку и шипела бы оттуда. Маклеода, кстати, тоже немного трясло. Меч так и ходил в руках ходуном.
– Огради мя, Господи, силою честнаго и животворящаго Твоего Креста, и сохрани мя от всякаго зла, – всхлипывал мне куда-то в лопатку Прошка.
Вот это мы попали, так попали!
Кеннет