Кошка в сапожках и маркиз Людоед
Шрифт:
– До встречи, - заверила она его, наконец-то переступая порог. – Хорошего вам дня, вечера и спокойной ночи.
– Да-да, и вам тоже, - маркграф едва дождался, пока ундина оказалась на крыльце, и сразу закрыл двери.
Более того, этот нахал даже с удовлетворением отряхнул ладони, когда передвинул задвижку, запираясь.
Я опять покачала головой. Не очень-то вежливо. Пусть даже ундина – приставучая, как пиявка.
Милорд Огрест начал подниматься по лестнице и тут заметил меня. Он остановился, как вкопанный, и несколько
– Вы что здесь делаете? – первым заговорил Огрест. Голос его звучал сипло, но говорил маркграф с осуждением.
– Что делаю? – переспросила я и добавила, продолжая стоять возле перил: – В кухню иду.
– Идёте в кухню? – теперь наступила его очередь переспрашивать. – Хорошо идёте… стоя на месте. Признайте, что подслушивали.
– Что значит – подслушивала? – обиделась я. – Просто остановилась, пока шла. Не хотела мешать вашему прощанию с мадемуазель Миттеран.
– А вы с ней очень быстро познакомились, как я посмотрю, - заметил Огрест. – Она просила, чтобы вы сопровождали Марлен на посиделки.
– Обычно я всем нравлюсь, - сказала я без ложной скромности.
– Я заметил, - пробормотал он.
Передумал идти на второй этаж и вместо этого спустился опять на первый и зачем-то пошёл в столовую, хотя до обеда было ещё далеко, и столовая была пустая.
– А вы почему отказались пойти, месье? – перегнувшись через перила спросила я маркграфа. – Разве мадемуазель Миттеран вам не нравится?
– Конечно, нет, - тут же отозвался Огрест. – У неё ведь нет вашего чудесного качества – нравиться всем и каждому.
Он ушёл в столовую, а я нахмурилась, обдумывая эти слова. По-моему, они прозвучали не как комплимент.
Но на слишком глубокие размышления о словах милорда Огреста времени не было, и я продолжила свой путь до кухни, где меня ждала Лоис. Пока она варила рыбный суп, я занялась приготовлением пирога.
Вислоухий спиральный пирог потому и вислоухий, что делается из тонких и широких полосок теста, которые укладываются на разлитую карамель «на ребро», спиралью, и промазываются начинкой из сливочного масла, сахара и корицы. Иногда к этому добавляются нарезанные яблоки – совсем тонкие ломтики, почти прозрачные. Пирог печётся, и яблочные ломтики провариваются в кипящей карамели, пропитываются ароматом корицы, и на выходе мы получаем нежнейшее чудо с карамельной корочкой и начинкой, которая тает во рту, напоминая о лете, что рано или поздно придёт.
Лоис посматривала, как я готовлю, и беззвучно шевелила губами, пытаясь запомнить пропорции и порядок приготовления. Я заверила её, что запишу ей рецепт очень подробно – в этом нет никакой тайны. Кухарка посмотрела на меня с признательностью, а я отправила пирог остывать на подоконник.
Запах был такой, что и путти спустились бы с облачков. Ведь всем известно, что эти пухленькие малыши ужасно любят сладости. Вот только над Шанталь-де-Нэжем разыгралась настоящая снежная буря,
Зато меня ждал другой малыш – моя ученица Марлен. И как только пирог остыл, я отрезала большой кусок пирога, поставила на поднос рядом с блюдцем чашку горячего какао и понесла угощение наверх.
Пирог был принят с благосклонностью и съеден до последней крошки, а когда от какао так же остались одни воспоминания, в детской появилась госпожа Броссар – невозмутимая, спокойная и… чопорная до оскомины.
– Пришёл мастер Ферет, - объявила она. – Плановый осмотр. Поэтому, потрудитесь унести посуду, барышня Ботэ.
– Может, мне остаться? – предложила я, собирая на поднос ложки и чашки.
– К чему? – искренне изумилась госпожа Броссар. – Вы, вообще, могли бы отдыхать эту неделю. Если помните, мастер Ферет прописал постельный режим.
– Я не устала, - быстро произнесла Марлен, и я посмотрела на неё с благодарностью.
– Это хорошо, - высокомерное лицо няньки немного смягчилось. – Но тем не менее, сейчас вас осмотрит врач, а барышня Ботэ как раз успеет унести посуду. Вы ведь не хотите утруждать нашу Лоис лишней работой? – последний вопрос относился ко мне.
Мне оставалось только пожать плечами и удалиться.
В коридоре дожидался встречи с маленькой пациенткой аптекарь Ферет, и мы с ним раскланялись, приветствуя друг друга и желая доброго дня.
– Подкармливаете Марлен? – сразу догадался аптекарь. – Это хорошее дело. Я бы порекомендовал пирожно-пирожковую диету, а то этот ребёнок слишком кислый.
– Мы перешли на эту диету по наитию, - ответила я. – Марлен только что съела кусок сладкого пирога и выпила какао.
– Отлично, - обрадовался аптекарь. – Вижу, как только вы появились в этом доме, дела сразу пошли на лад. Что был за пирог?
Я не смогла удержаться от улыбки, сразу угадав желание Ферета.
– Не откажетесь попробовать кусочек? – предложила я. – После визита к Марлен приглашаю вас на чашечку чая. Погода сегодня – не очень, надо подкрепиться и согреться перед обратной дорогой.
– Было бы очень кстати, - радостно согласился он и важно добавил: – Мне простой чёрный чай, пожалуйста. Без сахара и сливок.
– Не любите сладкое? – пошутила я.
Ферет сделал страшные глаза и произнёс, понизив голос:
– Обожаю! Но мужчине ведь не полагается быть сладкоежкой. Так что сохраните мою тайну.
– Непременно, - пообещала я.
Когда осмотр больной был закончен, аптекаря ждали чашка горячего чая со сливками и сахаром, и кусок Вислоухого пирога на фарфоровом блюдце. Мы расположились в гостиной, и я спросила о самочувствии Марлен.
– То, что я вижу – очень хорошо, - сказал Ферет, уписывая пирог за обе щеки. – Девочка бодра, весела, глаза блестят. Надеюсь, прошлый инцидент был всего лишь недоразумением. Но за её питанием надо следить особо.