Кошки ходят поперек
Шрифт:
А иди-ка ты. Так подумал я. И тут же сказал:
– Конечно, хочу.
Так бывает. Думаешь одно, говоришь другое, делаешь третье.
– Мне как раз делать нечего, – сказал я. – Если хочешь, могу прямо сейчас заехать...
– Давай. Только это... нужен еще человек. Понимаешь, нужны трое, иначе может все... не так пойти.
– Можно позвать Гобзикова... Егора в смысле. Он согласится. Он вроде больше не смеется совсем, он вроде спокоен. Гобзиков пойдет?
Лара секунду думала.
– Хорошо. Приезжайте.
Она ждет! Тоже мне, Пенелопа! Ждет. Я сам старый ждец! Жду, жду, да только не дождусь. Ждет она...
Я тут же перезвонил Гобзикову. Сказал, что Лара хочет просить его помочь в одном деле... Дальше особого смысла продолжать не было, поскольку Гобзиков тут же ответил, что Ларе он готов помогать всегда и везде.
– Тогда я скоро заеду.
– Хорошо... Я тебя внизу буду ждать, у входа. А если вдруг... если вдруг я не буду ждать, ты сам меня подожди, не поднимайся, хорошо? У нас там лестница совсем прогнила, можно здорово провалиться...
– Ладно, ладно.
Дело тащилось к вечеру, я оделся потеплее, достал два зимних шлема с подогревом, теплые перчатки, мотоциклетную цепь на всякий случай. Подготовился, одним словом, как следует, и покатил на улицу Красных Партизан, которую лучше было бы назвать тупиком Зеленой Тоски.
Ей, значит, приспичило, и мы тут же полетели, растопырив перепонки на лапах.
Обещанного Гобзикова перед домом не оказалось. А шпанюки, как всегда, были. Ковыряли яму и уже весьма изрядную проковыряли, правый шпанюк скрылся в ней уже по пояс.
– Вы что, братья? – спросил я их.
– Нет, – гордо ответили шпанюки.
– А похожи.
Я было легкомысленно направился к подъезду с синей дверью, но хулиганчики предупредили:
– Лучше тебе не ходить.
– Почему это?
– Егор застесняется просто. У него же мать дурочка.
– Как дурочка?
– У них вся семья такая, – сказал другой шпанюк. – И мать дурочка. Один Гобзиков нормальный. Знаешь, как его матушку называют?
– Как?
– Гвоздика.
Шпанюки захихикали, но не обидно, а скорее потому, что было так надо. В некоторых местах надо хихикать, в других грохотать, шпанюки, невзирая на свой юный возраст, уже знали, где правильно хихикать.
Социально включенные шпанюки. А Лара социально выключенная, надо ей сказать об этом. Запишу ее на курсы программистов, будем вместе ходить.
– Почему Гвоздика? – спросил я. – В честь цветов, что ли?
– Она гвозди везде забивает. Подъезд наш видел? Это все она вбила...
Дверь распахнулась, выскочил Гобзиков. Гобзиков с подозрением поглядел на хулиганчиков, те сразу вернулись к своим раскопкам.
– Привет, – настороженно сказал Гобзиков. – Пойдем?
Из дома послышался тяжелый звук, даже стекла звякнули. Гобзиков дернулся.
– Что это? – спросил я.
– А... – отмахнулся Гобзиков. – Гвозди...
– Пойдем.
В сарае было тепло и прибрано. И подметено, и все электрические железки развешаны по ранжирам, а весь инструмент по правильным гвоздикам.
– Как самочувствие? – спросил я.
– Живот немного болит... Ну и жить не хочется. А так все в порядке.
– Разочарование – всего лишь веха на пути настоящего воина. Да и вообще... Я всегда подозревал, что эта Страна Мечты просто жульничество. Сказки для инфантилов.
– Это не сказки... – вздохнул Гобзиков. – Просто... Просто это не для меня. Лара мне это прекрасно показала. Я слишком... Я слабый. Это не для меня...
– Не, жизнь, конечно, тяжела, тут я с тобой полностью согласен. Вот я астрономией увлекаюсь, ты знаешь. Так вот, прошу у старого: старый, купи телескоп. А он мне шиш, а не телескоп! Это, по-твоему, жизнь?! Как можно жить без телескопа?
– Наверное, тяжело...
В доме опять бумкнуло, Гобзиков поморщился и полуобернулся через плечо.
– Поедем, может? Лара просила помочь, да? Чего надо-то?
– Ну да так, ерунда. Надо одного придурка замочить, а потом дракона выкрасть... Я так думаю.
– Какого дракона? – оторопел Гобзиков.
– Так и знал, что по первому вопросу возражений не будет, – засмеялся я.
– Не, почему не будет, я не хочу никого замачивать...
– Не волнуйся, Егор, – успокоил я. – Тебе не придется никого замачивать, подержишь просто одного бобика за руки, а мы его немножечко расчленим...
– Я не хочу... – возражал Гобзиков.
– Надо, Егор, надо. Ради Лары. Ты же ее любишь, влюблен жестоко, да?
– Я?! – раскраснелся Гобзиков. – Да что ты... Она... Я...
– Не надо стыдиться этого, Егор. Стрелой Амура ты пронзен, я вижу. Неровно дышишь, плохо спишь. Наверно, еще вахту под окнами несешь, признайся! Болтаешься по улице Дачной с мандолиной, поешь лирические куплеты...
– Ни с чем я по улице не болтаюсь и вообще петь не умею...
– Да ладно, Егор, что ты так... Не надо бояться своих чувств.
– А я и не боюсь! – с вызовом сказал Гобзиков. – Не боюсь совершенно! Мы едем или не едем?
– Едем, само собой. Дама помощи ждет, рыцари помощь окажут. Девять один один.
– А что за дракон-то? Как понимать?
– Понимать просто. Дракон как дракон. Обычный, вот такой. Сидит в яйце. То есть в камне. Камень в ларце, ларец в зайце, заяц в утке, утка в шутке... ну и так далее.
Гобзиков улыбнулся.
– Все шутишь. Слушай, а по-настоящему что надо делать?
– Я тебе и говорю – дракона стянуть. Не дергайся, Егор, все будет таком, поедем. Или тебя что-то напрягает? Знаешь, после того, что мы с тобой пережили, какая-то жалкая поездка за драконом...