Кошкин муж

Балер Таня

Наивное, но имеющее право на существование предположение, что блондинка в подпитии могла не запомнить лица своего случайного любовника, Стас не озвучил и никак помочь любимой женщине не мог.

— Ты сегодня у отца переночуй, — сказала она и сообщила, что вопрос с подругой завтра сама решит.

От осознания того, что его помиловали, у Дубравина кружилась голова. От любимой невесты он уходил словно пьяный и, оказавшись дома, сразу отрубился на добрых двенадцать часов, ведь с возвращения из командировки днём он занимал голову работой, а ночью тонул в злости

на себя и чувстве вины перед Аней.

А когда он проснулся, невесты у него больше не было.

Не выспавшиеся

Решила ли Анна Михайловна не дожидаться следующего утра, а одним днём распрощаться со всем неприятным и поговорить с подругой, объяснив, что она слишком близко познакомилась с женихом, чтобы гулять на их свадьбе, или ушла из квартиры на ночь глядя по другой причине, уже не узнать.

Единственное, что сказали наверняка, что семидесятидвухлетний водитель был трезв и в очках, а на скорой в больницу её доставили уже мёртвой. Оно и неудивительно, когда голова и шея встречаются с бордюром. Столкновения с машиной не случилось, молодая женщина, видимо, сильно о чём-то задумавшись, поздно заметила свет фар и сама неудачно отпрыгнула, когда авто сдавало назад.

Никто не виноват.

Только Стас.

Ведь из-за его ошибки она куда-то пошла, а не провела вечер и ночь в безопасности с женихом.

И именно он дал ей повод для тяжёлых размышлений, которые помешали ей во время среагировать и избежать трагической случайности.

Как можно жить дальше, если последняя мысль твоей любимой была о том, что её предали?

Тускло. То есть жить можно, но радоваться, смеяться и любить — нет.

Окунувшись в прошлое, Дубравин младший простоял так минут сорок, в какой-то момент стянул шапку, чтобы охладить голову, а может, и подставить ветру свои невесёлые думы. Вдруг сдует? И, кончено, сильно замёрз.

А таксист не уехал.

— На сегодня заканчивать собирался. Довезу тебя, кефира куплю и домой, — объяснил он, когда Стас, постучав в окно, спросил, довезёт ли тот его до гостиницы.

Доехали они по ночному городу быстро, и отогреться Любин муж не успел.

А оказавшись в номере и скинув ботинки, он упал на кровать с чётким осознанием, что не хочет быть один. И что ему нужна компания. Можно сказать, жизненно необходима.

Короче, Стас не мог сейчас быть один, отдав себя на власть воспоминаниям и сожалениям.

И он нашёл себе компанию на ночь. Точнее, на час, а потом смог ненадолго уснуть.

В воскресенье Любу разбудил звонок Сергея.

Ночь вышла полу бессонной, и голова начала болеть ещё до того, как она вынырнула из дрёмы.

Мужчина спросил, как она себя чувствует, а потом извинился за ранний звонок, объяснив, что уже забыл, как себя ведут после таких ситуаций.

— …понимаю, что веду себя странно, но совсем ничего не делать и морозиться, не по мне. Из-за этого поспать толком не получилось.

Наверное,

такое небезразличие характеризует Серёжу как ответственного человека, и это проявление заботы, но его случайная не выспавшаяся партнёрша была не в том состоянии, чтобы оценить его участие.

— Всё в порядке. Меры приняла, использованной себя не чувствуя, к тебе никаких претензий, только благодарность, — отрапортовала она.

В общем, разговор у них получился натужным и скомканным. Хотя и инцидент нестандартный.

Они не встречаются, но знакомы слишком долго, чтобы считаться разовыми любовниками, которые сталкиваются в клубе или баре, занимаются сексом, а на утро не помнят лиц друг друга.

По идее они оба одиноки, так как не имеют других сексуальных партнёров, но в то же время она замужем. Да и он, наверно, от развода не отошёл, раз женился по любви.

И как им теперь взаимодействовать после внезапного адюльтерчика непонятно.

А в обед Люба говорила со свёкром.

— У Стаса с телефоном что-то? Не дозвонюсь никак.

— Он мне отписался, когда регистрацию пошёл. Как у вас дела?

— Да какие у нас тут дела? Смог проснуться, уже хорошо, — скромненько выдал Дубравин старший.

— Вы осторожней с такими шуточками, у вас же там Лида.

— А она к себе пошла цветы поливать, нас не слышит, можно стариком побыть, — заговорщически ответил он и принялся за традиционный рассказ о своём здоровье с заверением, что таблетки пьёт по расписанию и жалоб не имеет.

О фабрике пожилой мужчина с невесткой не разговаривал, только спросил об остальных Кошкиных, удовлетворился банальным: «Всё у всех нормально, а иногда совсем отлично», и перешёл к тому, что его, похоже, сильно тревожило.

— Засыпал долго, мысли мешали. Ты не знаешь, Стас сам про питерское направление снова придумал, или насоветовал кто-то?

— Насколько я поняла, некоторое время об этом подумывал, а потом нашлись перспективные ребята с предложением, и он резко подорвался, — не стала ничего сочинять Люба и услышала деликатную просьбу.

— Прошлая попытка сорвалась, если он замкнутый приедет, ту уж потерпи немножко. И мне звони, загрустит Стас сильно, я сразу приеду, помогу вам.

— Зачем срываться? Мы сами к вам скоро приедем, всё будет хорошо, — заверила она свёкра, не ощущая той убеждённости, с которой это проговорила.

И к её мигрени, которая с утра то почти проходила, то усиливалась, прибавилась жалость к старику. А как иначе, когда друг родителей, знакомый тебе с детства, с волнением в голосе просит позаботиться о его сыне, говоря давно известную тебе информацию, но с окрасом переживаемых им эмоций по этому поводу?

Станислав Викторович напомнил, что сам Стаса не растил, а отсутствие мужского воспитания могло нанести серьёзный вред мальчику. Прямо он этого не сказал, но Люба поняла, что после гибели невесты, Дубравин очень переживал, что ранимый наследник либо запьёт, либо сам начнёт искать смерти.