Кошкин муж
Шрифт:
В один период продолжение рода было едва ли не единственной целью существования человека. Ладно, совсем упрощать не будем, также люди были озабочены добычей пропитания и безопасностью, но даже в ужасных условиях о размножении не забывали. Естественно, себя Любовь Алексеевна с древними предками, проводящими вечера у огня в пещерах, не сравнивала и брать с них пример не собиралась.
Но кому из нас незнакомы эти ночные раздумья, когда вдруг осознаёшь весь смысл бытия, видишь всю свою жизнь в новом ракурсе и закрываешь глаза с твёрдым убеждением, что завтра начинается что-то новое и правильное? А утром продолжаешь жить как раньше, либо вовсе не помня, до чего
Люба пережила что-то подобное, причём растянулось это на несколько ночей и закончилось эротическим сном.
И он был удивительным, поражающим и воодушевляющим!
Ничего неловкого, неудобного, тяжёлого, липкого и мокрого.
Люба была окружена темнотой, теплотой и мягкостью. Лежала на спине, согнув ноги в коленях, и чувствовала плавное движение внутри себя.
Ничего из калейдоскопа увиденных ею сцен страсти, реальных: при активном участии родни (бр-р-р), лобызающихся в автобусах и на остановках подростков, засовывающих в друг друга по гланды языки, обжимающихся между парами студентов и уединяющихся в кабинке туалета посетителей клуба, и срежиссированных в кино — никогда не вызывало в её теле отклика.
А то, в чём она непосредственно участвовала, породило только непонимание, ведь расширять и углублять свой сексуальный опыт Любе не хотелось.
Благодаря громким родственникам, она точно знала, что в конце всем должно быть хорошо, но для себя решила, что овчинка выделки не стоит. Какое-то полумифическое удовольствие от оргазма несёт за собой слишком много последствий, начиная от неудобства и стыда за себя при мысли, что являясь по крови Кошкиной, войдёшь в раж и привлечёшь ненужное внимание к интимному действу, и заканчивая разбитым сердцем или растоптанным чувством собственного достоинства (кому что ближе).
Но этот сон что-то изменил.
Короче, девочка созрела, гормоны взыграли, тело проснулось, и женская суть потребовала мужчину.
А всё из-за добренького Стаса и наглого Стасика.
Для начала Любовь Кошкина попыталась не замечать возникшей проблемы, понадеявшись, что всё само собой рассосётся. Разве не так поступают все разумные человеки, столкнувшись с чем-то малоприятным, но не слишком мешающим, чтобы немедленно закатывать рукава и браться за работу?
Люба ухаживала за собой, проводя время в ванной ровно столько, сколько и раньше, не устраивая подозрительно долгие заплывы, ходила на работу, занималась домашними делами и, обедая в воскресенье у родителей, не пожаловалась им на братца-кролика. Хотя они бы встали на её сторону, и не потому что с возрастом их пыл поутих, и они подзабыли какого это. Тут бы за Любу сыграли испытываемые страшим поколением расположение и уважение по отношению к её мужу.
Да-да, Стас Дубравин и Кошкины питали взаимную симпатию.
Но вернёмся к последствиям сна.
Люба не боролась с желанием наброситься на каждого мужчину, кинувшего на неё заинтересованный взгляд.
Сглатывая слюну, не следила за мужем голодными глазами и не строила хитроумных планов по тому, как бы кого-нибудь оседлать.
Просто стала дольше рассматривать своё отражение в зеркале. В голом виде, выходя из душа, и в одетом, с недавних пор начав представлять, какое впечатление её внешний вид производит на окружающих. Причём обоих полов. Ведь только либо глупая, либо совсем затюканная и потерявшая ко всему интерес женщина не заметит красоты и сексуальности возможной конкурентки за мужское внимание.
Также жена Стаса Дубравина
А ещё, лёжа в постели, Люба помимо перечня дел на следующий день стала гадать, каким бы мог быть этот невидимый любовник из сна.
Чисто для интереса. В конце концов, чем ещё может заниматься по ночам приличная замужняя женщина?
Проблема и бездействие
Ощущения от сна подзабылись, иначе и быть не могло. Но мысль о том, какого было бы ощутить что-то такое наяву, засела в голове.
Люба могла бы пожаловаться на засевшие в голове мысли о сексе сестре или маме, ведь Кошкины славились своей необузданной тягой к физической любви. Но чем бы они ей помогли?
Она и сама знала, что они себя ни в чём не ограничивают и с удовольствием отдаются этому занятию, иногда забывая, что их могут услышать или увидеть. А старшая сестра бы наверняка ещё и предложила отметить это дело, так как последние десять лет шутила, что Люба подкидыш. Поводом стало то, что её предсказание, «вот подрастёшь и поймёшь меня» которое Таня частенько кидала младшей сестре, собираясь на очередное свидание, не сбылось ни после её восемнадцатого дня рождения, ни после двадцатого, ни даже двадцать пятого.
Наверное, не выйди Люба за Стаса в двадцать шесть, родственники бы завели с ней разговор на тему того, что она не должна скрывать от них свою нетрадиционную ориентацию.
Ещё поделиться она могла с подругой. Оксана стала единственным (не учитывая зарплату) лучиком света на прежней работе средней дочери Кошкиных. На Любиных глазах ей сделали предложение, она гуляла на свадьбе, жила в их квартире во время медового месяца, чтобы присмотреть за попугаями и заодно отдохнуть от своей семьи, а два года назад стала крёстной её дочки. Таким образом, они были настолько близки, что могли сказать друг другу всё что угодно, не стесняясь и не боясь получить в ответ осуждение.
Но Люба и так знала, что скажет активная Оксана. Хочешь — действуй.
Ещё для разговоров о девичьем имелась нынешняя коллега Анастасия, которая с мужем и подвезла домой Любовь Алексеевну в тот злополучный день. Подругами они не были, но общались хорошо и обсуждали не одни лишь рабочие моменты. Вот только вряд ли она сможет понять проблему, ведь определённо не спит с мужем в разных спальнях. Ни история знакомства, когда они, оказавшись в одной компании, потянулись за последним сухариком в пачке, соприкоснулись пальцами, рассмеялись и ушли с вечеринки вместе. Ни то, что два года назад они поженились, а четыре месяца назад завели кота, не указывает на подобный расклад.
А ещё разве не странно знать так много о личной жизни коллеги?
Вот об особенностях своего замужества Люба не распространяется.
Короче, проблема обрисовалась, а поделиться ей было не с кем. Уж слишком она деликатная и интимная.
Ну да ладно, Любовь выше этого во всех смыслах.
Она не станет поласкать своё бельё на людях, рассказывая и обсуждая свою сексуальную жизнь (точнее отсутствие оной). Низменные инстинкты никогда не будут руководить её действиями. И имя у неё хоть и своеобразное (особенно ей не нравятся обращения — Любашка и Любанька), но говорящее и обязывающее соответствовать.