Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Странно… этот мужчина… он никогда не слышал мелодию, которую я сочинила, но подыграл на флейте моему гуциню так хорошо, будто много раз слышал ее!
Вместе как одно.
Сердце остановилось.
Я снизу вверх смотрела на моего господина и сердце больше не билось.
Я лежала на руке чужого мужчины, но страшно не было.
Двое как один…
Странное чувство… переплетение двух взглядов…
Мое сердце больше не билось…
Без него моя мелодия была совсем другой. Он напоил
Гуцинь, танцующий с флейтой…
Вместе как одно.
— Такая… — он устало улыбнулся. — Такая красивая у тебя мелодия! — резко вдохнул. — Я такой… никогда… не слышал…
И снова закашлялся кровью.
Он умирает от боли, но почему так больно внутри меня? Это его кровь падает мне на лицо, огнем прожигает одеяния на груди, впивается в кости и внутренности.
Мы смотрим друг другу в глаза. Прошла вечность.
Одной вечности мало, чтобы уместить мелодию.
Он резко выдохнул — и мое сердце снова забилось.
И стекли словно слезы кровавые, от моих глаз и по моим щекам капли его крови.
Я, зубы сжав, ощутила опору. Оттолкнула его. Осторожно. Он упал, на камень откинувшись, выронил флейту.
Флейта нефритовая гулко упала на каменный пол. Посередине треснула.
Задыхался, кашляя кровью, Вэй Мин.
— Ты отравил ее! — гневно сказала, повернувшись к похитителю.
Свиток 7 — Игра в вэйцы —13
— Это ваша старая болезнь, — он как—то странно улыбнулся. — Я тут ни при чем.
Я рванулась было к нему — подхвачу сломанную флейту и ему в глотку острые бока с его ядом воткну — но мой господин удержал меня, ухватив за рукав.
— Постой…
От его приказа заледенело все внутри.
Я не его животное! Я не его раба!
— Постой! — прошелестело за мной. — Он… не причем. Это и правда… давняя моя болезнь. Давняя моя боль.
Я резко повернулась к нему.
Давняя?..
— Ты выиграл эту девушку! — дракон насмешливо сплел на груди руки, зябко растер плечи.
Или паскудно намекая на что—то?
— Забирай ее!
Поморщившись, сел на камне Вэй Мин. Мне больно было смотреть на него, на кровь, запятнавшую его подбородок и зеленый шелк.
Он, губу закусив, встал. Утер кровь небрежно рукавом, словно и не было всего.
Глухо сказал мне:
— Пойдем.
Сердце остановилось от его приказа. Сердце, разве ты можешь биться, только когда он мне прикажет? Сердце, это невозможно!
Юноша устало повернулся ко мне. Робко уже спросил:
— Пойдем?..
Но что—то сломалось внутри. Что—то разбилось внутри как мой позабытый гуцинь.
И я сказала, сжав кулаки, ногтями до крови вцепившись в ладонь, бросила едко, как будто только об этом мечтала всю свою
— Я не хочу уходить с тобой!
Вновь всколыхнулась внутри позабытая ненависть.
Будто это был он.
Будто это был тот, разбивший мой единственный гуцинь и на веки лишивший мое сердце покоя.
— Я не хочу… идти за тобой!
Юноша вздрогнул так, словно я с размаху припечатала его гуцинем по башке. Дернулся, словно я всадила нож в его сердце.
Дернулся, снова закашлялся кровью.
Но мне стало так хорошо и легко внутри! Словно сорвалась какая—то веревка, соединившая его и мои внутренности. Словно свалилась цепь, которою соединили его руки и мои.
Свободна…
Это странное чувство свободы.
Эта темная пустота внутри.
Пустота, что приходит навстречу к боли — это блаженство.
Боли больше нет.
Мне больше некуда идти.
Он согнулся, еще страшнее закашлявшись.
Брызги его крови полоснули меня по лицу. И будто въелись, тысячами лезвий полоснули меня по сердцу.
Отчего так больно внутри?.. Мне даже мерещились странные красные, светящиеся иероглифы между мною и им. Словно по сосудам, текла внутри штрихов светящаяся кровь. Свет этой крови глаза ослепил.
— Нет! — рукавом закрыла лицо. — Нет!
— Я… — прозвучал вдруг глухой голос. — Я уйду один. Раз ты… — новый приступ кашля скрутил его и мои внутренности. — Раз ты не хочешь уходить за мной. Оставайся там, где ты хочешь.
Я не сразу решилась глаза открыть. Кашля больше не слышала. И дыханья его больше не слышала. Он… упал?.. Но я не слышала, ни чтоб упало большое что—то, ни шуршания его одежд. Он… мертв?..
Стало так жутко, так больно внутри.
Я распахнула глаза.
Не было его. Ни его, ни его крови на полу. Ни его треснутого гуциня.
Словно его вообще никогда не было.
Только осталась боль в сердце, когда он исчез. Словно в сердце всадили нож, глубоко, насквозь, по самую рукоять. Нож выдернули и унесли, а глубокая рана осталась в сердце. Что это… со мной?..
— Так… выпьем чаю? — похититель, за низким столиком сидевший на берегу, широким и изящным жестом пригласил меня за стол.
Словно и не было скалы у моря. Словно того поединка гуциня и двух флейт не было. Я… сплю?.. Но что это за странный, затянувшийся надолго сон?..
— Что же ты задумалась, о дева? — мне беспечно улыбнулся он.
Мне улыбнулся другой.
Словно того и не было.
Но странное чувство… непримиримая, неумолимая, жуткая боль: в мое сердце будто бы всадили нож, а потом унесли, но рана осталась на сердце. Глубокая рана, мучительная. Что это со мной?..
— Он… ушел?..
— Кто он? — растерянно приподнял дракон брови.