Кошмар в летнюю ночь
Шрифт:
– А что, у меня есть выбор?
– Вообще-то, нет.
Она улыбнулась и забрала мою тарелку с сиропом.
– Он будет ждать тебя в машине в десять.
Поэтому, когда я забралась во внедорожник через полтора часа, папа был полон энтузиазма и готов ехать. Он широко улыбнулся с соседнего сиденья. И на какой-то момент я подумала, что, может быть, Сильвия права. Может быть, проведенное вдвоем время пойдет нам на пользу. Может быть, мы во всем разберемся…
– Привет, карапузик. Приятно видеть, что ты проснулась так рано.
– Меня заставили.
Он
Если у меня и была надежда узнать лучше моего нового папу во время этой небольшой поездки, то она умерла через минуту, когда мы зашли в салон, где продавали смокинги. Казалось, что меня там нет. Только он и смокинги, много смокингов. Он настоял на том, чтобы померить каждый. Потому что ни один не казался достойным.
Этот пиджак совсем не модный.
Та бабочка слишком маленькая.
У этих брюк странный фасон.
Мой отец покупал одежду как женщина, поэтому отговорка Сильвии о том, что я смогу уберечь его от покупки какого-нибудь позорного костюма, оказалась просто смехотворной. Слово «смехотворная» также идеально подходило идее воссоединения отца и дочери. Это было действительно время, проведенное в общении с близким человеком: папа закрылся в примерочной, а я сидела на скамейке снаружи, посылая смски Харрисону, описывая консультанта салона, который был как раз в его вкусе.
Но я не могла выкинуть слова Сильвии из головы, и я понимала, что это моя обязанность хотя бы попытаться пойти навстречу. Поэтому через три часа, в течение которых папа перемерил двадцать два смокинга и в итоге купил первый из них, я проглотила свою гордость и сделала попытку заговорить с ним.
Я предложила поесть вместе мороженое и начала разговор.
– Ну, – начала я, помешивая пластиковой ложкой свой молочный коктейль. – У нас, хм, давно уже не выпадала возможность поговорить.
– Я знаю, – сказал папа. – Мне так жаль, карапузик. Я был так занят. Разрывался между работой и подготовкой к свадьбе, и просто привыкал ко всему. Становиться частью семьи может быть нелегко.
Ты уже был частью одной семьи.
– Да, – сказала я. – Думаю, наверное, нелегко… Но Колфилды кажутся очень милыми.
– Я думал, ты полюбишь их.
– Жаль, что ты не рассказывал мне о них.
Он вздохнул.
– Наверное, надо было рассказать. Ты знаешь, это просто казалось неуместным сказать по телефону или писать по электронке, что я помолвлен.
– Ты мог бы сказать мне, когда начал встречаться с ней. Ты мог бы позвонить.
– О, ты же знаешь меня, карапузик.
Он засмеялся.
– Я понятия не имел, как серьезно это может зайти. Зачем тратить твое время на выслушивание истории об очередной подружке, в то время как я предполагал, что
Я стиснула зубы. И чье время на самом деле он думал, будет тратить, если позвонит мне? Мое или свое?
– Потом как-то неожиданно у нас все стало серьезно, – продолжил он. – И я просто подумал, что сообщу тебе новости при личной встрече.
– Ну, да. Что ж, они мне нравятся. Нейтан и Бейли хорошие, и Сильвия… Она меня так поддерживала, когда началась эта интернет-травля.
Я ждала его реакцию, хотелось посмотреть, признается ли он, что знал об этом, или сделает вид, что вообще не в курсе.
– Да, – сказал он. – Сильвия говорит, что ты держишься молодцом.
Мать твою налево… Держусь молодцом? Он не говорил со мной о фотографиях, не признавал их существование. Он просто удалял себя и игнорировал их, и даже никогда не спрашивал, все ли у меня хорошо. Сильвия не должна была быть тем единственным человеком, который поговорил со мной о сетевом троллинге. Это должен был сделать он – мой отец. А ему было все равно.
Но, как последняя идиотка, я все продолжала стараться.
– Все, что они говорили, почти все, это неправда, - сказала я ему.
– Хорошо.
– Хочешь… хочешь, мы поговорим об этом? – спросила я. – То есть, я знаю, что-то из этого было на твоей странице в Фейсбуке. Ты хотел спросить меня об этих фотографиях или… еще о чем-нибудь?
– Нет, карапузик. Я верю, что ты сама можешь со всем справиться, - сказал он.
Я уставилась на него, пытаясь побороть слезы, наворачивающиеся на моих глазах. Даже если он не разозлился, разве не мог он хотя бы обнять меня? Успокоить? Мне хотелось бросить в него свое мороженое, закричать: «Из-за этой страницы в интернете все в этом гребаном городе думают, что я шлюха! Меня почти изнасиловали несколько недель назад из-за того, что обо мне там говорят! Как минимум, ты мог хотя бы просто сказать мне, что тебе не насрать!»
Но я ничего не сказала.
– Нам пора возвращаться, – сказал папа, вставая.
Мы сидели за столиком от силы минут десять.
– Сильвия будет беспокоиться, почему мы так долго.
– Подожди, мне нужно… Могу я задать тебе вопрос?
– Конечно, карапузик. В чем дело?
Я сглотнула. Я поверить не могла, что собираюсь спросить его об этом. Какая же я дебилка.
– Несколько лет назад, когда я просилась пожить с тобой, ты сказал нет. Это действительно было из-за мамы? Потому что ты не хотел ее расстраивать?
– Конечно.
– Правда?
– Ну… почему ты меня об этом спрашиваешь? – спросил он.
– Да потому. Потому что мне надо знать. Была еще какая-нибудь причина, по которой ты не хотел, чтобы я жила с тобой?
Он тяжело вздохнул и прижал три пальца к виску.
– Да, это была основная причина. Потому что твоя мать была очень расстроена из-за развода, и, если бы ты переехала ко мне, она бы еще сильнее расстроилась. Я чувствовал себя виноватым и не хотел усугублять ситуацию.