Кошмарный принц
Шрифт:
золотой алтын
драгоценность, убрал щепку во внутренний карман пиджака.
И сунул пораненный палец в рот.
Он долго сидел, не шевелясь. Возможно, задремал, но не уверен. Как не был уверен в том, что из комнаты безопасно выходить.
В витраже забрезжил свет, и цветные фигурки показались на белоснежном широком откосе окна. Дольше высиживать нелепо, и Виктор Ильич, не поднимаясь, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Что он мог увидеть, кроме окна с одной стороны и лееров винтовой лестницы — с другой?
Что он ожидал увидеть?
Виктор Ильич сам
Он поднялся с пола и вышел в коридор. Необходимо вернуться в кабинет-студию, нельзя оставлять разгром. Кого-то или что-то он в кабинете-студии растревожил, и идти туда сравнимо с неминуемой встречей с бичом…
…Смотритель подкатил стул к столу. Обстановка вроде спокойна. Осталось подобрать перочинный ножичек. Он присел и заглянул под стол. Ножичка под столом не оказалось. Виктор Ильич лёг и внимательно осмотрел пол. Ножичка не было! Для верности смотритель ощупал карманы костюма, но он точно знал, что ножичек после бегства остался в кабинете.
— И где он? — теперь Виктор Ильич чувствовал себя Машей-растеряшей.
Время неумолимо сокращалось, нужно было что-то решать.
«Если я его не вижу, значит, его не увидят и посетители… или же ножичка здесь попросту нет», — решил Виктор Ильич и поднялся. Забрав исписанные листки, он покинул кабинет.
В своей квартирке на цокольном этаже Виктор Ильич снял трубку телефона и набрал номер.
— Здравствуй. Это я, — сказал он матери погибшего писателя. — Нужно встретиться.
Юра Клинов был ранним ребенком, незапланированным. Мать родила его в восемнадцать. Для молодых людей неожиданное известие о беременности не стало чем-то выбивающим из колеи. Володя Клинов, не раздумывая, предложил Надежде руку и сердце. Они поженились. Витя стал свидетелем на свадьбе. Но, в отличие от молодожёнов, Виктора внезапная жизненная пертурбация ввела в депрессию, кульминацией которой стал академический отпуск и призыв в армию… А вот неожиданная, в двадцать три года, смерть (часто ли бывает смерть ожидаемой!) единственного сына просто вышибла семью Клиновых из пресловутой колеи. Отец Юры схлопотал первый инфаркт, а Надежда Олеговна едва не покончила жизнь самоубийством. Но, слава Богу, такой слабости не поддалась, сделала усилие и взяла себя в руки, продолжая быть на людях весьма эффектной женщиной, ничем не показывая горе. Виктор Ильич всё это время был рядом, всецело разделяя беду, помогая, поддерживая. И продолжая тайно любить…
Старая рана неразделенной любви разбередилась вновь, сжав сердце в тисках тоски. Виктор Ильич обхватил себя руками и присел на тахту. Он завидовал её мужу, и зависть часто снедала, гоня прочь от дружбы. Но так уж видно на роду написано, что не мог Виктор Ильич долго находиться порознь с этой четой. Ему необходимо видеть, разговаривать, помогать и радоваться счастью женщины, которую он любит, но не смеет признаться из-за страха потерять то ценное, что имеет, — дружбу. Надежда Олеговна любит Виктора Ильича, как родного брата… они и были практически роднёй, взрослея вместе в одном дворе.
Как-то давно, когда Вите исполнилось тринадцать, он спросил её, достойным ли он будет суженым для неё, а она, засмеявшись, сказала…
— Ты же мне как брат родной, — как заклинание в миллионный раз повторил Виктор Ильич её слова, выплывая из воспоминаний.
Завтра он летит в Москву, завтра он её увидит.
Виктор Ильич достал из шкафа бежевое кепи, спрятал
Сдав вахту охране, смотритель вышел из музея с намерением выяснить, из какой породы дерева сделан стол Юрия Клинова.
Невероятно, но столяры с твёрдой уверенностью, как один, заверили, что щепка по структуре волокон — бузиновая! И столяры, узнав, что щепка отколота от стола, смотрели на Виктора Ильича, как на чудилу.
— Бузина годна разве что для мундштуков к курительным трубкам, — сказал бригадир столяров. — У неё слишком мягкая сердцевина.
Как же тогда возможно из бузины сотворить стол?
Когда смотритель снова остался один в музее, он прямиком направился в квартирку, где включил компьютер и влез в Интернет. Задал в «Яндексе» слово «бузина», кликнул «поиск». Компьютер вывел на монитор ряд ссылок. Виктор Ильич выбрал из него «Словарь языческой мифологии».
— Бузина — демонический локус, воплощение и вместилище демона мрака Дива, одного из воплощений бога Сварога, — прочитал смотритель. — В западно-украинском ареале верили, что бузину «насадил чёрт» и якобы на ней повесили Иуду. Бузину считали проклятым деревом. От бузины болит голова. А ветки бузины использовались в качестве универсального оберега…
— Всё это бред какой-то, — констатировал Виктор Ильич, но отмахнуться от размышлений не смог: «Можно подумать, что в столе живёт демон и я, идиот, его пробудил».
Виктор Ильич выключил компьютер и поднялся в кабинет-студию.
Глава 12
Кто как трактует ту историю, а истину не ведает никто. Из века в век Историю умельцы переписывают на лад царствующих особ так, что небылицы былью становились, а быль коверкалась до неузнаваемости. Так было прежде, так будет впредь.
Об Иоанне Четвёртом Рюриковиче рассказано немало, ведь чем загадочнее личность, тем более окутана она легендами и тайнами. И грозным, говорят, он слыл лишь потому, что был в душе труслив и мелочен. А кто-то говорит, что с детства с чернокнижниками знался и тронулся умом, когда прознал о смысле Мирозданья. Кому тут верить? Может, каждый в чём-то прав? Может — не прав? Но что уж лезть в такие дебри, когда историки расходятся даже в том, во что желал сыграть пред смертью царь!
Астрологи-волхвы предсказали точный день смерти царя. Царь верил им, но и боялся верить. Однако к смерти подготовиться решил. И перепрятал с помощью знатоков подземелий свою колдовскую библиотеку и кое-что ещё, о чём не догадывались даже самые прозорливые. То был небольшой сундук, выдолбленный из осины, сплошь обитый воронёным железом и опечатанный сургучом вместо замка. Но никто не набрался храбрости сорвать печать и приоткрыть тайну сундука. У тех, кому выпало нести сундук, рвались сухожилия, но страх перед гневом грозного царя заставлял нести непосильную, но и не тяжёлую ношу до конца. Всё было неспроста, и знатоки подземелий чуяли витавшее в воздухе чародейство и знали наперёд, что сундук закреплён царским проклятьем. Но даже если бы нашёлся смельчак, готовый сорвать сургуч, ему бы не позволил это сделать посланный с «пещерниками» бородатый карлик (один из тех волхвов, что жили и кормились в Кремле, предсказывая чудеса, знамения и болезни государя), молчун и свистун, прозванный Чудином белоглазым.