Кошмарный принц
Шрифт:
— Кстати, а где он? — Словно по тайному сговору наедине друг с другом они называли её мужа ни как иначе, только — он.
— У него случился инфаркт две недели назад. Он в больнице, — сказала Надежда Олеговна.
— Почему не сообщила?
— Зачем расстраивать лишний раз? Это свершившийся факт, и ты бы ничем не смог помочь.
— Но ты была одна… с горем.
— Для меня не меньшее горе, Витя, твоя неожиданная седина.
— Как он сейчас?
— Пока
— Можно к нему?
— Конечно.
Её муж сидел в инвалидной коляске в коридоре у окна, напротив палаты. Надежда Олеговна окликнула его. Он обернулся и… его серое лицо сделалось вовсе пергаментным, едва он заметил за спиной жены полностью седого друга.
— Ты сел за него, — сказал он вместо приветствия.
— Да, — ответил Виктор Ильич и подошёл к другу. — Расскажи всё.
У него была отдельная палата-бокс с туалетом, ванной и телевизором. Виктор Ильич и Надежда Олеговна сели на его кровать, он — напротив них на коляске.
Виктор Ильич вкратце ввёл его в курс дела.
— Если бы ты читал его романы, то заметил бы разницу в концовках. До покупки стола добро всегда побеждало зло, после покупки — зло торжествует победу, а если и не торжествует, то последнее слово обязательно оставляет за собой.
— Почему?
— Торжество зла по необъяснимой… а может, и вполне объяснимой… причине стало приносить огромные деньги. Если прежде Юрка был рядовым писателем-мистиком, то с появлением стола стал мегазвездой… ну, ты и сам знаешь. Фанаты готовы до сих пор платить за всё, что ещё не издано.
— И много он успел написать?
— Достаточно, чтобы о нём не забыли ещё лет десять. Что пишешь ты?
— Историю мальчишки, проникшего в подземелье.
— Это новая история. Теперь я понимаю… — он умолк и задумался.
— Что ты понимаешь, дорогой? — спросила мужа Надежда Олеговна.
— Я не сказал тебе, — обратился он к жене. — Не посчитал важным… Мне приснился сон… а потом — инфаркт. — Он посмотрел ей в глаза. — Мне приснился наш сын.
— Что было во сне? — спросил Виктор Ильич.
Муж Надежды Олеговны странным взглядом смерил друга и рассказал сон.
— Ясно, — сказал Виктор Ильич, когда друг кончил говорить. — Что ещё знаешь о столе?
— Столу несколько веков. По преданию, изготовил его некий черный маг, злой чародей или колдун — разницы вроде нет… Знаешь сказку «Волшебная дудочка»?
— Нет.
— Я тоже не знал… Мне Юрка рассказал по пути в Чехословакию. В двух словах: один странник срезал на топлом месте травяную дудку, подул в неё, а дудка запела-запричитала, как на этом месте утопила девушку сводная сестра. И все узнали о преступлении.
— И?
— И
— Он не рассказывал о процессе написания?
— Нет, — он посмотрел на жену, — мы не спрашивали.
Надежда Олеговна кивнула.
— Но в эти дни он был словно одержимый…
— Злым гением, — докончила Надежда Олеговна.
— И вы ничего не делали?
— Например? Запретить писать?!
— М-да… — Виктор Ильич посмотрел на настенные часы. — Мне пора в аэропорт. Нужно успеть до закрытия музея.
— Я довезу, — вызвалась Надежда Олеговна.
— Конечно, довези, — поддержал муж.
— Думаю, вам лучше остаться вдвоём. — Виктор Ильич не любил провожаний. — А мне нужно всё спокойно обдумать.
…Когда самолёт набрал высоту, Виктора Ильича потянуло в сон.
Он зашёл в кабинет-студию. За столом сидел человек. Смотритель не сразу признал знакомца. Что-то неуловимое отличало этого человека от Юры Клинова. Погибший писатель повернулся к посетителю, и Виктор Ильич на долю мгновения увидел землисто-мертвенный профиль, прежде чем знакомое лицо обрело привычный глазу оттенок.
— Ты пишешь мой последний роман, — сказали губы Кошмарного Принца. — Закончи его хорошо. Закончи, и я найду покой. Его легко писать, если не противиться и не любопытствовать понапрасну. Закончи роман. Закончи…
Волосы Кошмарного Принца вспыхнули, и тело в секунду оплавилось свечой.
— Закончи! — прогремел напутственным набатом замогильный голос, разбив остатки хрупкого сна.
Виктор Ильич встрепенулся, напугав рядом сидящую пассажирку.
— Извините, кошмар приснился, — сказал он.
— Ничего страшного. Бывает, — принуждённо улыбнулась пассажирка и отвернулась к иллюминатору.
Самолёт начал снижение.
Глава 16
Идти было легко. По тому, как ступала нога, Егор догадывался, что узкое подземелье плавно уходит и уводит вниз. Спина часто кукожиласъ от мурашек, будто чей-то испытывающий взгляд то и дело скользил по маленькой фигурке ребёнка, но Егор не оборачивался. Если кто-то
хозяин сиплого голоса
и идёт за ним, то, конечно, скрывшись в темноте в недосягаемости чахлого лучика. Воображение громоздило сочленение всех известных мальчику монстров в единое аморфное существо, не имеющее константного облика.