Космическая шкатулка Ирис

Кольцова Лариса

– Дождётся тебя твоя Марина, – встрял вдруг старик, обращаясь к Владимиру. – Инара не та девушка, которая даст счастье хоть кому. Она на такое просто не способна. Так что не советую тебе повторять то, что уже было.

– А что было? – взвился Владимир. – Ничего! Мы только разговаривали.

– А потом прилегли вместе на дорожку, – съябедничал Валерий. Это был удар под дых. Владимир густо заалел не только щеками, а даже подбородком и носом.

– Пошлость-то какая! – задыхался Владимир, – И это после того, как сам бродил по планете как мартовский кот или как тот же самый бык, который не Юпитер.

– Да вы что, в самом деле! – закричал отец. – Перегрелись, что ли? Охладитесь, разведчики. Вода рядом. Вода глубокая, чистая и успокоительная для возбуждённой нервной системы. А я вдобавок вас и обрадую. Мы улетаем, парни. Хоть завтра. Нас ничто

тут не держит. Вы рады? – Но сам он как-то не особенно радовался.

– А Ландыш? – вскричали они дружно.

– Так она придёт. Мы и ждём её, – ответил Кук. Владимир взглянул на руку отца. Перстень был на его пальце. Кристалл на кольце был умопомрачительно – ярок, чего не было ни разу за все дни их пребывания тут. Он не просто сиял, он извергал потоки света, и синие лучи как микро-молнии змеились по контуру кисти отца. Это было так дико и одновременно прекрасно, что Владимир забыл обо всём, не отрывая глаз от явленной невозможности.

– Что? – спросил Владимир, – оно не опасно для твоего здоровья, отец? Ты где его облучил?

– Нигде. Он сам по себе засверкал, – ответил Кук.

– А чего ты такой загруженный-то? Того гляди, что свалишься или заснёшь на ходу как древний дед?

– Я и есть дед, сынок.

– Ну, уж! Какой же ты дед, Артём Воронов! – не согласился Тон-Ат и тоже старик. – В сравнении со мною ты дитя. Вот я – да. Устал очень. И давно отдыха жажду. Да повременить пришлось, пока тебя вот дождался. Ты стал для меня самой большой наградой за все те годы, что я тут прожил. Ты привёз такой ценный ресурс, поддержку мне и всем нам оттуда, откуда я и не ждал. Ты привёз мне примирение и воссоединение с моим оставленным, как я думал, уже навсегда миром.

– А что он привёз? – удивились братья, а спросил один Валерий.

– Кристалл. В нём всё. Будущая сила моего приемника, моё примирение с теми, с кем я враждовал столько… Не лет, а много десятилетий! И мой желанный отдых, точно такой же, какой необходим и вашему отцу там, где его Отчизна.

– Непонятно, – не сдавался Валерий.

– Всё потом, сын, – ответил Кук. – Тут столько информации, что в несколько фраз не впихнёшь.

– А Разумов где? – вдруг вспомнил Владимир. – Мы же за ним прибыли!

– Он давно уж там, куда и доставил его Фиолет. В космическом городе, давно построенном в отрыве от сил и ресурсов Земли, давно не связанным с нею ничем. Там Разумов и нашёл свой, также заслуженный им, отдых. Там он, возможно, продолжает и свою созидательную деятельность. Паралея была для отвода глаз тем из ГРОЗ, кто не входил во мнении Разумова, да и многих, в число людей будущей формации. Она была промежуточной базой на пути к новому миру. Плохо одно. Он использовал дезинформацию, завлекая туда людей для реализации очень уж сложного проекта. Он внушал им при посредстве своих людей из ГРОЗ, что Земля –2 строится силами самой Земли и во благо Земли. По сути эта ГРОЗ была двухсоставной и очень закрученной структурой, где официальная структура переплеталась с другой и тайной, как спираль ДНК. Так примерно. Тот же Венд строил одну из подготовительных баз на близлежащем к новооткрытой планете спутнике, и знать не знал, на кого работает. Конечно, Венду, когда он всё понял, стало обидно и противно, что его втёмную использовали. Он и по любому был тайным оппозиционером вожакам из ГРОЗ. Гордыня была такая, что убить себя хотел. Да не дали ему того исполнить. И всё же, душу ему надорвал этот Разумов не своими головоломками, а тем, что сделал из него убийцу. Неважно, что тот Вайс – бывший муж нашей Пелагеи, а по прежнему имени Змеелов, был отнюдь не образцом человечности. Битвы титанов или битвы хищников? Если я считал, что сам титан, а потому и битвы мои великие, то Венд как-то не верил в свою титаническую мощь. Это только женщины его боготворили. А я, к примеру, сам был и судья и исполнитель приговоров. И я без страха и трепета оборачиваюсь на то кладбище, что оставил позади себя. На тех, кого там упокоил. Потому что по заслугам и получили! Потому что спрос должен быть за всякое злодеяние не там, где нас нет, а тут, где мы есть! Пелагея была точно такого же мнения, что и я. Она Венду свою дочь ради исцеления подарила, а он? Закис в сладкой и тихой гавани, где и надо-то было переждать пару лет, ну чуть больше того. Ушёл в какую-то метафизику личного изобретения, там и заблудился. А Ландыш? А дочь малая – последыш милый? Всё ничто, кто не он! Моя дочь единственная там теперь живёт, на той Земле -2. Это сынов у меня много, а дочь одна.

Вот теперь и последняя дочь Рудольфа Венда моей стала. Спросите у меня, сыны мои, как же Земля –2 ушла в отрыв от Земли -1? А вот так! Всё к тому и вели. Чтобы там новый и неиспорченный прошлыми экспериментами мир создать. Получится? Нет ответа. Может, у Разумова и его последователей там и здорово, а мне все эти космические чудеса надоели. А там ведь и брат Ландыш обитает. Только брат он ей по отцу, а не по матери. Артур Паникин. Он же отец нашего Алёшки – принца космического. Вика-то была Артуру всего лишь временной спутницей в космическом поселении-времянке, по сути. А теперь тот Артур Паникин – новый муж моей дочери Ксении. Новый мир, новые жёны, новые и мужья. Только я старый. И я хочу на старую Землю.

– Я узнал много нового, Артём Воронов, – вставил Тон-Ат. – И в то же время я удручён. Тем, насколько же всё услышанное уложено в опостылевший уже алгоритм происходящих процессов. Что у вас там, что у нас было, что здесь. Конец всегда смертельно скучен и ожидаемо неизбежен. А Венда мне жаль. И Нэю – его возлюбленную мне жаль.

– Да у него этих любовей было столько, что он и не пытался устроить, хотя бы для себя, конкурс на главную победительницу, – заметил Кук.

– Я знаю, кто ею была. А остальное и неважно уже, – ответил на это Тон-Ат.

– Я вот, к примеру, точно знаю, что любил по-настоящему трёх женщин. По очередности, понятно. Но помимо них было у меня столько жён-невест, что и памяти не хватает для хранения их лиц. И то, память – не дедушкин альбом. Она много для чего другого необходима.

– Ты убогий персонаж, в таком случае, – сказал Тон-Ат.

– А Венд, по-твоему, был каков? – спросил Кук.

– Всяким он был. Но я его простил.

– За что же? – спросил Кук.

– За то, что он, в те времена молодой и, можно сказать твоим же определением, титан, упавший с неба, пришёл меня, старика хилого, убивать. И убил. Да я-то не был ни хилым пауком, ни стариком, как он воображал. И человеком в вашем понимании я не являюсь.

– Как же он мог замахнуться своей рукой на слабого старика? – возмутился Владимир, не веря, что Венд, которого он знал как Радослава Пана, мог такое.

– Он особо-то и не замахивался. Он только притронулся к моей шее, слегка надавил на нужную точку и… Когда он ушёл, я ожил.

Братья чувствовали себя одураченными. Они решили, что дед развлекается, но как-то по-местному непонятно, а по земному глупо. – Не верите? – спросил Тон-Ат весьма добродушно. Он был чрезвычайно доволен не то беседой, не то собеседниками, не то чем-то, что не было известно присутствующим. Может, и прогулкой наслаждался. Он так и ходил вдоль берега, иногда уходя довольно далеко, когда разговор его не интересовал настолько, чтобы стоять неподвижно.

– Прошлое всегда кажется вымыслом даже тем, кто его переживал лично. В настоящем времени оно всегда видится до того странным, что даже не веришь самому себе, что так оно с тобою и было, – заметил Владимир, с упоением открывший в себе философскую жилку.

– Например, Марина? – коварно вставил Валерий. – Не вымысел ли и она?

– Когда-то это место было любимым для моего худшего врага, – заявил Тон-Ат. – Как я его понимаю. Здесь уникальная и даже одухотворённая красота. Здесь точно обитают древние духи планеты.

– Твоим врагом был Венд? – спросил Валерий.

– Нет. Он был, можно сказать, моим родственником. Он же стал мужем моей приёмной дочери и отцом моего приёмного сына. И хотя мы воевали с землянами, – весьма вяло, надо сказать, – я его врагом никогда не считал. И он не считал, поскольку его личный темперамент не было заточен на вражду ни с кем. Его гораздо больше девушки увлекали. Чем боевые действия и прочая жестокая грязь. А повёлся, поддался внушению одной весьма древней особы. Сам-то он не догадывался о её древнем возрасте. Откуда? Он же от юной дочери этой особы заимел тут и свою первую дочь. А когда его дочь взяли те, кто её тут для себя и отслеживали с рождения, он и был направлен рукой той же особы для мести прямиком на меня. Обманом действовала. А он душа доверчивая, земным социумом был приучен к доверию, и попался в её тенета. Она и по сию пору тут живёт. Старая Инэлия. Пусть. Мне она не интересна давно. Нашла такого же дурачка себе, каким и Хагор был. Только дурачок тот добрячок, а Хагор был злодей. Хотел сказать по вашей присказке, что неисправимый, но нет! Его исправили там, где и было необходимо. Теперь он вроде как соратник. Но не в военном смысле, а в смысле единых целей. Да ты его видел, Артём.