Космические тайны курганов

Шилов Юрий Алексеевич

В окрестностях Велико-Александровского кургана и Высокой Могилы формирование рассмотренных образов не прослеживается. Очевидно, правы исследователи, объясняющие их происхождение появлением у одного или немногих племен. Прародиной Индры и Вишну мог­ли быть низовья Южного Буга, где находились и курга­ны Старогорожена. Высокая Могила и Велико-Алек­сандровский курган располагались на периферии этой области, в междуречье Нижнего Днепра и Ингуль­ца.

Тем не менее здесь тоже есть соответствия данным Старогороженских курганов: кромлехи, стелы, серебря­ные спиралевидные колечки, подобия ваджре. В одном случае они отражают мифологический сюжет, который может быть расшифрован при сопоставлении с материа­лами погребения 25 кургана № 1 у Старогорожена. Речь идет о погребении недалеко от Высокой Могилы, которое было перекрыто двумя

стелами. Одна из них сопоставима с древнейшим значением палицы-ваджры: оформлена в виде мужского органа воспроизводства жизни. Другая, человекоподобная, была окружена на­несенным красной охрой поясом (змием?) и имела остатки преднамеренно стесанной головы, что сближает ее с образом убитого Вьянсы. А под Индрой или его матерью Адити могла подразумеваться человекоподоб­ная насыпь, возведенная над погребением...

Стелы в окрестностях Высокой Могилы изготовля­лись и в последующие времена. Позднейшая из них, соответствующая мифической ваджре, связывается с по­следним, XI слоем Могилы, сооруженным накануне пе­реселения ариев в Индию. К тому же времени — к сере­дине II тысячелетия до нашей эры — относятся Чап­линский и Скворцовский курганы на Херсонщине. Первый из них представляет собой холм или остров, охраня­емый змием, а второй — гигантскую стопу оттолкнув­шегося от земли и вознесшегося в небеса божества (рис.19). Эти памятники, соответствующие мифу о главных подвигах Индры и Вишну, показывают его распространенность и тысячелетнюю традицию в Северном Причерноморье.

...Я работал над книгой "Космические тайны курга­нов" летом 1988 года, в очередной экспедиции. И случи­лось открытие, которое показало бытование в Нижнем Поднепровье основного мифа ариев и после их частич­ного переселения в Индию.

Мы раскапывали курганы у села Каиры Горностаев­ского района Херсонской области. Шел рядовой, как го­ворится, материал, как вдруг обнаружился бескурганный могильник рубежа II—I тысячелетий до нашей эры. Их очень немного, таких вот могильников. А этот ока­зался из ряда вон выходящим! И не только своими размерами, обилием украшений, бронзовых и железных ножей, всевозможной посуды, человеческими жертвопри­ношениями. Под рядами погребений открылись необыч­ные рвы. Поначалу нам, археологам, показалось, что это остатки оград. Однако рвы далеко не везде замыка­ли площадки и, причудливо изгибаясь, образовали три довольно реалистичные фигуры. Одна из них изобража­ла змия, чьи изломанные контуры могли означать его гибель и расчленение, но вместе с тем напоминали ромб — древний символ плодоносящей Земли. Противо­положная фигура передавала очертания человека, чья согбенная поза соответствует обычному, скорченному положению покойников бронзового века. И, наконец, размещенная между ними третья фигура представляла собой разомкнутый круг — служивший, очевидно, объ­ектом противостояния подземного змия и героя-покой­ника (рис.18).

Рис.18. Изображение противоборства Индры и Вритры за обладание холмом Вала под киммерийским могильником у села Каиры.

Мне сразу вспомнились гигантские изображения На­ски и окрестностей Стоунхенджа, затем — "Великан­ша" славянского святилища под Житомиром и стая вы­резанных в земле лебедей под зольным холмом близ Полтавы. Потом уж я подумал о мифологических соот­ветствиях новооткрытого памятника... ну конечно же — противоборство Индры и Вритры за обладание хол­мом или островом Вала, заключающим в себе Новый мир!

Этот уникальный в своем роде памятник относится к предскифскому времени и принадлежит древнейшим киммерийцам. Он хорошо подтверждает отмеченное древними греками и доказанное языковедом О. Н. Тру­бачевым сосуществование ираноязычных скифов с остат­ками предшествующего арийского населения. Открытый нами мифологический сюжет у села Каиры — сугубо арийский, однако традиции его обнаружились и в после­дующих скифских курганах, сооруженных рядом с мо­гильником...

Материалы "степных пирамид" предоставляют все новые, весьма содержательные аргументы к научным дискуссиям. Они укрепляют позицию тех ученых, кото­рые удревняют "Ригведу" и относят основу этого выдаю­щегося литературного

памятника к причерноморской прародине ариев или индоиранцев. Эти же материалы показывают длительное существование в Азово-Черно­морских степях остатков арийских племен после частич­ного переселения их в Индию.

ОСНОВНОЙ МИФ "РИГВЕДЫ"

"Ригведа" бессюжетна, насколько может быть бес­сюжетным собрание гимнов.

Ее мифологическая система проступает сквозь упо­минания различных божеств и представляет собой слож­нейшие напластования: хронологические, племенные, культурные. К тому же она создавалась на рубеже до­классовых и раннеклассовых обществ, в такой истори­ческий период, когда идеологические системы только начали складываться и вместо привычного нам логиче­ски-аналитического мышления царило образно-интуи­тивное. Подчас невозможно решить, какое божество или образ древнее или выше, как распределялись их функ­ции... С подобной зыбкостью образов мы сталкиваемся и в курганах... Тем не менее среди специалистов есть признанные авторитеты, имеются новейшие исследова­ния, их мы и будем придерживаться в последующем рас­смотрении основного мифа "Ригведы": поражения Индрой демона Вритры и сотворения мира.

Предшествующая мирозданию субстанция представ­лялась создателям "Ригведы" отсутствием воздуха, но­чи и дня, смерти и бессмертия и даже не-сущего.

Не было не-сущего, и не было сущего тогда.

Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним...

Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.

Не было ни признака дня, (или) ночи.

Была лишь "неразличимая пучина", бездна с некими берегами, заполненная вязкими водами... Другое пред­ставление об изначальном хаосе связывалось с потоком Дана, от которого произошли знакомые нам названия Дон, Днепр, Дунай и другие.

Эти образы напоминают мутные реки, скрывающие в разливы древнейшие пойменные курганы. Напоминают они и ритуальные воронки с иловыми заполнениями в последующих "степных пирамидах".

Судя по языковым данным, изначальное мирозда­ние в представлениях индоевропейцев и индоиранцев связывалось с потусторонним царством. Вот почему но­вогодние ритуалы "сотворения мира" оказались тесно соединены с идеей воскресения покойников. Заметно и обратное влияние: в представление об изначальном хаосе (салилам — "мутная вода", "вязкая пучина") вводится понятие о прародителях и зародыше.

Мотив возрождающихся покойников прослеживает­ся в курганах, дольменах, представлен он и в "Ригве­де". Важно, что из хаоса рождался не сам человек, а человекоподобное существо жертвенного предназначе­ния: Праджапати или Дакша, отец — сын — супруг Адити, праматери сущего и матери Индры. В другой версии Индра явился из уст жертвенного титана Пуру­ши ("человека"), из членов которого боги сотворили миры... Такие представления указывают на то, что по­койники воспринимались как жертвы — посредники между мирами, обществом и природой, людьми и бога­ми. Важно было воскрешение не личности, а представи­теля — посланца соплеменников к небесному Космосу, за своевременными дождями и солнцем, здоровьем, до­статком.

Возникновение тверди представлялось ариям в не­скольких вариантах. Древнейший из них повествует о комке ила, поднятом вепрем со дна моря. Вепрь вопло­щал Праджапати — "отца существ". Увидев на поверх­ности ил — "это гнездо вод, на нем он сложил костер, который стал этой (землей), и вот тогда он нашел опо­ру". Поэтому под жертвенные костры полагалось класть немного земли, вырытой кабаном.

Не обусловлено ли этим мифом сочетание ила с ог­нем в ритуальных воронках курганов? А наиболее близ­кое соответствие мифу прослежено в кургане № 1—11 у села Усатово под Одессой. Каменные конструкции имели вид полусферы, окруженной змеевидным кром­лехом: дракон, охраняющий яйцо или остров. Среди кам­ней найдены две человекоподобные стелы. На груди од­ной из них изображен вепрь. Совмещающие признаки человека и кабана стелы вполне сопоставимы с образа­ми Индры и Праджапати, а насыпь — с "Гнездом вод".