Космический маразм
Шрифт:
– Что случилось, уважаемый? – спросил Морген. Его лицо снова меняло форму, при этом не давая понять, что это за форма. Можно было сказать с уверенностью только то, что лицо серое и на нем шевелятся полупрозрачные щупальца отвратительного вида.
– Не буду я это читать, - сказал Семён.
– Почему? - не понял Морген.
– Чушь это полная, - сказал Семён. – И ещё я не вижу смысла.
Рубель задумчиво посмотрел на Семёна и произнёс нараспев:
– К чему все ваши рассужденья?
Текст согласован, утверждён,
И при достаточном везеньи
Вас
Листва с деревьев облетела,
Кричит лошадка «И-го-го»…
Везенье же – не ваше дело,
Мы обеспечим и его.
– Заткнись! – неожиданно резко выкрикнул Морген. – Поэт доморощенный… – Затем он внимательно посмотрел то ли на Семёна, то ли сквозь него и заговорил: - Я могу назвать вам три причины, почему вам следует это прочитать. Во-первых, смысл есть, и я его знаю, а вам знать необязательно. Вы же понимаете, что власть находится не в выступлениях и не в колбах рейтингов, а в головах. Исходя из этого, и писался текст. Во-вторых, вы ничего не теряете, а даже наоборот, и от того, прочитаете вы эту чушь или другую, вам хуже точно не станет. А в-третьих – загляните под стол.
Дудиков приподнял скатерть и вздрогнул. На него смотрела огромная крокодилья морда, которая выползала прямо из зелёной пустоты, клацая огромными зубастыми челюстями.
– Это Артурчик, моё домашнее животное, - заметил Морген. – А также друг.
– Он запрокинул голову и захохотал, отчего щупальца вокруг лица сложились в некоторое подобие кукиша.
Семён опустил скатерть и подумал пару секунд.
– Хорошо, - сказал он. – Вы меня убедили.
Морген снова щёлкнул пальцами, и зал телестудии вернулся назад, едва дав возможность Рубелю отпрыгнуть назад в тень.
Дудиков вздохнул, поднял глаза к тексту, который полз перед ним снизу вверх и уверенно прочитал:
– Я обычный тракторист, но я точно знаю, что нужно делать. Я умею управлять трактором, и буду управлять планетой не хуже. Я простой человек и знаю, что нужно простому народу. Я наведу порядок и дам людям то, чего они заслуживают, заботясь о каждом из них так же, как заботился бы о себе. И горе всем врагам, которые попробуют мне противостоять.
– Замечательно сказано! – возопил ведущий мерзким заливистым голосом. – Ну что же, мы выслушали все выступления. Давайте посмотрим на рейтинги.
Колба Семёна наполнилась более чем на три четверти, оставив далеко позади результаты остальных.
– А теперь, - продолжил ведущий, - я передам слово нашему корреспонденту Алёне Фуфло, которая даст возможность людям на улице задать вопросы кандидатам.
Жизнерадостная девушка с лошадиными скулами и чёлкой, скрывающей пол-лица, поднесла к губам микрофон и произнесла по ту сторону телеэкрана:
– У нас тут уже накопилось очень много желающих узнать мнения кандидатов по тому или иному вопросу, и я боюсь, что мы не успеем дать слово всем, но мы будем из кожи вон лезть и скорее сдохнем, чем наступим на горло нашей юной демократии. Начнём с молодого человека. Представьтесь, пожалуйста.
От толпы отделился неуверенный худощавый очкарик в дешёвом, но безупречно отутюженном костюме, который держал в руке пучок
– Иван Упыкин, студент сельскохозяйственного института, - сказал он, помахав морковками перед камерой. – Хотел бы узнать, что думают господа кандидаты о либеральных ценностях.
Ведущий в студии оглядел кандидатов и произнёс:
– Кто-то хочет высказаться? Предлагаю отвечать в порядке первоначальных выступлений.
– Я думаю, - сказал Тыквоед, едва ведущий успел закрыть рот, - здесь двух мнений быть не может. К ногтю всех либералов вместе с их ценностями. Мало ли мы от них страдали? Расстрелять! Либералам если разрешить размножаться, это знаете, что будет? Я вот как-то раз купил себе на виллу унитаз с золотыми ручками. Так вот эти сволочи весь засрали!
– Ваша точка зрения понятна, - приторно улыбнулся ведущий и повернулся к Рудацкому, который как раз приоткрыл свои щёлочки-глаза и попытался возмущённо пошевелиться.
– Я считаю, - сказал он в стоящий возле его рта микрофон, - что любые ценности следует хранить в специально приспособленных для этого местах. У меня, к примеру, для каждой ценности имеется свой сейф, оборудованный специализированной охранной системой, предназначенной для уничтожения любого индивидуума, совершающего посягательство. И каждое содержимое застраховано на приличную сумму, а также перестраховано, чего и вам настоятельно рекомендую.
Он умолк и закрыл глаза, отчего лицо превратилось в бесформенную лепёшку.
– Спасибо, - сказал ведущий, посмотрев на Шмака.
– Слово «либеральный» какое-то подозрительное, - сказал Шмак, придав лицу презрительное выражение.
– Похоже на «Либерзон». И что это за ценности такие? Не слыхал. Наверняка инопланетная зараза. Это мы из вас выбьем, дайте только срок!
Тут в ухе у Семёна зашептал голос Рубеля:
– Скажите, милый мой Семён, что вы и день, и ночь готовы блюсти и совесть, и закон, и что для вас свобода слова – не просто звук…
– Заткнись, - прошипел Дудиков, - сам знаю.
Он наклонился к микрофону и сказал негромко, но уверенно:
– Я так понимаю, что под либеральными ценностями вы понимаете всякого там рода свободы. Я лично считаю, что они нужны ровно настолько, чтобы человек чувствовал себя свободным. Но всё должно иметь предел. Взять, к примеру, свободу слова. Вот сейчас каждый говорит, что хочет. И всё равно жрать нечего. А если, представьте, ещё и свободу мысли разрешат? С этим-то уж точно играть нельзя. Я так считаю – в сильном государстве должна быть свобода. Но совсем чуть-чуть. Чтобы каждый знал своё место.
– Семён, что вы несёте? – шипел в ухо Рубель. – Думать вы можете что хотите, но сейчас-то это зачем говорить?
– Или, - продолжал Семён, - взять, к примеру, свободу вероисповедания. Вы только представьте – каждый будет верить в собственного Бога. Это что за бардак начнётся? Нужно выработать стандарты какие-то, унифицировать. Если бы стандартов не было, ни один трактор невозможно было бы из запчастей собрать. Предлагаю просто всем начать верить в меня. И не нужны все остальные религии. Что с них проку? Святым духом сыт не будешь.