Коснуться небес
Шрифт:
Я прижимаю пальцы к своим губам и размышляю.
– И тебя даже немного не интригует, что мне написала Роуз?
– пытаюсь я.
Его пальцы на секунду останавливаются, но он снова начинает набирать. Фредерик наслаждается нашим общением, признается он в этом себе или нет. Я - его самый интересный пациент.
– Она просит меня принести домой вино и текилу, - я не говорю ему больше ничего.
Я наблюдаю, как в глазах Фредерика появляется осознание, а затем он испускает вздох и откидывается на спинку своего кресла, при этом все еще сидя ко мне под
– Ты слишком спокоен.
– Итак, скажи мне, - он делает паузу.
– Как далеко вы с ней зашли?
Я стесняюсь рассказывать об этом, и это удивляет даже меня самого. Обычно я открыто обсуждаю все с Фредериком, но произошедшее с Роуз вызывает у меня желание сохранить каждый момент только нашим, так, чтобы никто не мог поделиться им или обсудить. Так что с минуту я молчу, прежде чем наконец-то ответить:
– Она сосала мой член.
Брови Фредерика подымаются от удивления.
– Ты заставил ее сделать тебе минет?
– У Роуз был выбор, - я не хочу, чтобы кто-то из нас двоих проигрывал в сексе. Нам обоим нужно быть успешными и соответствовать друг другу.
– Насколько все было извращенным?
– спрашивает Фредерик.
Я вздыхаю и смотрю в потолок.
– Мы все еще не на месте, - я наклоняю голову.
– Дай ей время, Рик. Она - девственница.
– Я удивлен, что ты не подталкиваешь ее сильнее. Несколько лет ты говорил о том, как сильно хочешь...
– Я подтолку ее настолько далеко, насколько считаю, что она готова зайти, чтобы в последствии не сбежать от меня. Один раз она уже упаковывала чемодан, помнишь? Она оставалась в отеле в Хэмптонсе целую неделю, просто чтобы доказать свою точку зрения. И тогда мы даже не жили еще вместе.
Фредерик смеется.
– Я помню. Вы оба спорили о теории релевантности.
– Ей нравится не соглашаться со мной.
Мы много спорим о теориях, потому что о них легко спорить, но в конце спора мы всегда почему-то целуемся. Когда она наконец-то вернулась в Принстон, я провел с ней целый день в постели, мягко подталкивая ее продвинуться дальше. Она же была слишком напугана и не готова к большему. Но думаю, что в этот раз она хочет двинуться дальше.
– Во время минета ты не позволял ей использовать свои руки?
– вдруг спрашивает он.
– Нет, - этот вопрос раздражает меня сильнее, чем должен.
– И ей это понравилось?
– Весьма.
– Ты очень собственнический по отношению к ней, - заявляет он, вынимая свой блокнот.
– С чего ты взял?
– Ты кажешься раздраженным.
Прекрасно.
– Ты сделал ей кунилингус после минета?
– Нет, - я сжимаю челюсти, пытаясь формулировать свои слова так, чтобы не показаться чертовски грубым.
– Потому что у тебя на это не было времени?
– Нет, - я почти что кричу на него. Я откашливаюсь, пока Фредерик делает какие-то записи.
– Потому что она не позволила это.
Я молчу, так как он сформулировал фразу не как вопрос, а как утверждение.
– Она
Мои глаза сужаются, чувства внутри меня закипают.
– Она отвечает так, как ответила бы сабмиссив. Она дрожит от удовольствия, когда я беру на себя полный контроль над ней. Но да, признаю, она все еще ужасна в подчинении. Я просто пытаюсь довести ее до момента, когда она сможет принять то, что привлекает ее, - я делаю паузу.
– Хотя, за пределами спальни, ты прав, она - не сабмиссив. И никогда ею не станет.
– И тебе это нравится?
– спрашивает Фредерик, его ручка зависает над блокнотом.
– Да.
– Почему это так сильно привлекает тебя?
– Ты знаешь почему.
– Но я хочу, чтобы ты сам услышал это снова.
Я издаю раздраженный вздох и прочищаю горло во второй раз.
– Мне нравиться состязания вне спальни. Это постоянная игра, в которую весело играть. Она держит меня в постоянном напряжении, - слова выходят, словно я репетировал их, но это только потому, что я прежде повторял их самому себе множество раз.
– Но мне нравится та часть, где я могу дать Роуз все, в чем она нуждается в плане секса, и получить это же в ответ. За дверями спальни, я снова беру все под контроль и могу раскрепостить ее. Эта динамика никогда не надоест и не устареет.
Я часто думал о Роуз, пока учился в Фаусте и в Пенсильванском университете, вспоминая разговоры, которые мы провели на соревнования по завоеванию академического кубка и конференциях. Я никогда не верил, что она так просто отдаст контроль над собой в постели. Но чем дольше она уклонялась от привязанности, отталкивая других мужчин, тем больше я думал, что Роуз просто страшно. Вот только, как такая властная и беззастенчивая женщина, как она, могла вообще испугаться секса? И тогда меня осенило. Она не хотела доминировать над мужчиной в постели. Она желала, чтобы ею управляли. Но не знала, как попросить о подобном и при этом не ощутить себя слабой. Так что она подумала, что быть одинокой и сексуально неудовлетворенной - лучший вариант. Но теперь я рядом, чтобы сказать ей, что подобный вариант вообще никогда не представлял собой хреновое решение.
Фредерик кивает.
– Но есть нечто большее, - мне нужно быть честным, в отношении недавно произошедших событий.
– Она считает, что если отдаться мне, то я ее брошу, считает, что наши отношения - всего лишь игра, потому что я не позволяю себе никого полюбить.
– А почему ты не любишь ее, Коннор?
– его кресло скрипит, когда он откидывается на спинку, а на губах Фредерика появляется едва заметная улыбка.
Он ведет себя так, словно понимает мою неспособность любить, но заставляет меня начать противоречить самому себе. Он годами выслушивал мои убеждения на тему любви, но это не останавливает его от регулярных вопросов.