Косово 99
Шрифт:
Я не помню как складывались взаимоотношения этих подростков с взрослыми сербами. Малолетние бездельники поначалу относились к нам с опаской и интересом, но по мере того как они осознавали нашу для них безвредность они становились всё более дерзкими и наглыми. Например, они могли без спросу залезть в БТР или проигнорировать замечание или даже дерзко ответить на него. Меня особо раздражало когда они что-то в полголоса отвечали мне — я не идеально знал сербский язык и поэтому не понимал что именно отвечает пацан. При этом я всегда подозревал что малолетний хулиган хамит мне.
Толстого более всего волновало чтобы пацаны не своровали что ни будь из БТРа. Он требовал чтобы я не общался с малолетками и вообще прогнал их. Я понимал, что Серёга в общем-то прав, но из-за того, как именно он обращался ко мне я спорил с ним. Обращаясь ко мне он снова «включал
Вместе с малолетками тусовался местный придурок по имени Джеки. Джеки был неопределённого возраста, но явно старше меня. Я думаю ему было лет тридцать. Джеки был вменяемый, то есть с ним можно было общаться. Джеки был полезен тем, что знал пустые квартиры в которых были телефоны. Это полезное свойство дебила каким-то образом выяснилось практически сразу. Скорее всего кто-то из наших обратился к сербам на счёт телефона, а те в ответ сказали что ни будь типа «вон Джеки покажет».
Для чего нам нужен был телефон я уже писал. Чтобы двести человек наговорили по международной связи на фантастическую сумму в сотни тысяч немецких марок им нужно было потрудиться. И мы не сидели сложа руки. Самих аппаратов в квартирах как правило не было, но были телефонные провода. Своего телефона у нас, понятное дело, не было, но нас и тут выручил Джеки.
Ходить в пустые квартиры было делом опасным и один из таких походов для меня мог закончится плохо. Не только для меня, но и для снайпера Виталика — мы были тогда вместе. Однажды днём Джеки повёл нас в пустующую квартиру куда ранее уже неоднократно ходили звонить наши. Идти было недалеко и тем не менее дом находился вне пределов прямой видимости от госпиталя. В случае проблем мы могли рассчитывать только на себя. Мы не боялись и всё же шли внимательно наблюдая за местностью. Мы осознавали свою уязвимость, но позвонить своим близким нам хотелось больше нежели чем находится в относительной безопасности сидя в госпитале. Дом в котором находилась интересующая нас квартира был пятиэтажный, а сама квартира находилась на третьем этаже. Столь высокое расположение квартиры представляло опасность в случае необходимости покинуть квартиру через окно. Выпрыгнуть из окна третьего этажа без последующих проблем для здоровья маловероятно и следовательно рассчитывать на использование окна в качестве «аварийного выхода» не представлялось возможным. Таким образом зайдя внутрь мы оказывались в ловушке.
Квартира была не заперта и телефон был на месте, то есть телефон стоял прямо на полу. В квартире не было ни мебели, ни вообще каких-либо вещей, но при этом квартира была чисто прибрана. Казалось, что несчастные хозяева квартиры собирались сюда вернуться. Если это было действительно так, то можно только удивляться наивности людей ранее живших здесь. Не знаю сколько лет продлится албано-американская оккупация Косово, но то, что на несколько десятков лет этот край потерян для сербов могу смело утверждать. Я ещё несколько раз заходил в сербские квартиры и все они выглядели примерно также.
Создавалось впечатление, что до войны тут жили тихие, смирные, аккуратные, простые и работящие люди. Тихо-мирно ходили на работу, детишек в школу отправляли, кого-то любили, кого-то не любили, о чём-то мечтали, что-то планировали на будущее. В общем, простые маленькие люди жили своими простыми маленькими печалями и радостями. А потом пришла война. Наверное, в один из вечеров обитатели квартирки ложась спать и думая о своём завтрашнем дне и представить себе не могли, что в то же самое время с аэродромов расположенных на другом конце света взлетают самолёты нацеленные на их тихую мирную жизнь. Пригревшись под тёплыми одеялами сербы сладко спали в своих маленьких уютных квартирках, а в то же самое время в холодной вышине на огромной скорости к ним уже летели чужие самолёты. Самолёты летели убивать их. Пилоты этих самолётов летели убивать людей которых никогда в жизни не видели и о чьей жизни навряд
Пилоты выполняли приказ «американского народа», а американский народ о жизни жителей Сербии (Косово это Сербия!) знал всё, что ему было знать необходимо. Жизнь «злых» сербов была показана американскому народу телевизором. И то, что простые, трудолюбивые и домовитые сербы были действительно тихими и смирными людьми уже ничего не меняло — раз телевизор сказал что сербы злые, значит они злые. Американский телевизор не может ошибаться, он ведь свободный и демократичный.
Когда я думал об этих неизвестных мне смирных и тихих людях то на меня всегда накатывала сильная эмоциональная волна жалости к ним. Однако после непродолжительных раздумий чувство жалости сменялось чувством презрения. Почему? Да потому, что именно такие тихие и смирные люди в своё время наверняка призывали к толерантности, равноправию хозяев и гостей и вообще к хорошему отношению между сербами и албанцами. Они наверняка блеяли: «Ну что плохого в том, что к нам приехали жить албанцы? Они ведь тоже люди, пускай у нас живут!». Тихие и работящие бараны осуждали умных и смелых людей когда те старались выгнать ещё не заматеревших оккупантов вон из края. Тихие и смирные люди призывали к примирению с иноземцами, к отказу от насилия и к прочим глупым и малодушным поступкам. Оккупанты ВСЕГДА злодеи и нет разницы с оружием они пришли или без него. Призывая примирится с оккупацией тихие и смирные граждане призывали примириться со ЗЛОМ. Тихие и смирные граждане призывая к примирению с оккупантами творили зло и это зло вернулось к ним. Трусливые и глупые бараны получили то, что заслужили. Возможно уже потом, когда ничего нельзя было поправить, бараны осознали глубокую правоту тех, кого они обзывали фанатиками-нацистами и радикалами. Но было поздно.
Мы закрыли дверь в квартире изнутри и принялись подсоединять телефон к проводам. Джеки нервничал. На лестнице, а затем и возле двери послышались звуки какого-то движения. Раздался звонок в дверь. В «нашу» дверь. Звонок в тишине прозвучал как гром. Страшно прозвучал. К нам пришли гости. Квартира была однокомнатная: сразу же за входной дверью располагалась маленькая прихожая, слева от входной двери располагалось помещение бывшей кухни, справа единственная комната. Все помещения абсолютно пустые, укрыться не за чем. Дверь хлипкая — автоматная пуля пробьёт с десяток таких дверей. Выбить дверь и кинуть в квартиру гранату тоже не проблема. Нам негде укрыться, мы в ловушке. Мы «химичили» с телефоном на полу прихожей, там нас и застиг звонок в дверь.
Моментально, не подымая шума и объяснившись знаками мы с Виталиком двинулись в комнату, вход которой, в отличие от кухни, образовывал небольшой выступ. Виталик нацеливал в сторону двери практически бесполезную в замкнутом пространстве СВД, я держал вход на мушке своего автомата. Я всегда таскал с собой весь боекомплект к автомату, даже бронежилет редко снимал, но именно в этот раз я не взял с собой ни одного запасного магазина. Дом был очень близко от госпиталя и я шёл «на пару минут». Я знал, что так никогда нельзя делать в боевых условиях, но в этот раз сделал. Расслабился. Кстати, тогда я был слегка «под пивом». Расслабленность, забывчивость и употребления пива вещи, понятное дело, взаимосвязанные. Мы прекрасно понимали, что если вооружённые албаны пришли за нами то нам не спастись. Несколько секунд за дверью ничего не происходило, а затем звонок, уже более настойчивый, повторился. Мы ждали что будет дальше. Если бы кто-то попытался бы открыть дверь мы бы стали стрелять. Через некоторое время все звуки за дверью прекратились полностью и мы, выждав в тишине пару минут, отправили Джеки посмотреть в глазок.
Джеки был напуган, но к двери подошёл и поглядев в глазок сообщил, что никого не видит. Мы тоже посмотрели в глазок чтобы убедиться в зоркости дебила. Убедившись, что дебил был внимателен и в пределах видимости глазка никого нет мы решили выходить из квартиры едва не ставшей для нас ловушкой. Разговаривать с Родиной нам расхотелось. Прикрывая друг друга мы медленно спустились вниз по лестнице и с облегчением вышли из подъезда. На улице нас радостно приветствовало жаркое балканское солнышко. Придурок Джеки сразу куда-то свалил. Проклиная непрошенных гостей мы пошли обратно в госпиталь. Кто-то из наших ещё раз ходил в ту квартиру позвонить, но придя туда не обнаружил не только оставленного ранее телефона, но даже и проводов. Кто приходил побеспокоить нас так и осталось невыясненным, сербы позже говорили что это были шиптары.