Кость в горле 2. Первая невеста

Верескова Дарья

В ответ на это кочевник заметно осерчал, его грузное тело напряглось, а взгляд стал откровенно злобным, хотя в нем по-прежнему отражалась похоть. Несмотря на вежливый тон, я видела перед собой человека вспыльчивого и нетерпимого к неподчинению.

— Господин Демирия не может причинить вам вред, но это не касается вашего брата и вашей команды.

***

Когда я вернулась, Феликс тут же бросился ко мне, но я покачала головой и сказала, что мы обсудим это вечером.

Я

очень волновалась, что кто-нибудь узнает, что мне на самом деле далеко не семнадцать. Мысль о том, что грузный кочевник прикоснется ко мне, вызывала омерзение и дрожь, осознание того, что я была тут единственной женщиной, не защищенной статусами разных каст республики Аракии, ужасало.

Вечером Феликс и я сидели в нашей "комнате", где я рассказала ему вкратце то, что произошло.

— Ты никуда не пойдешь!
– категорично заявил он, я же покачала головой.

— Он сказал, что сделает нашу жизнь невыносимой, — шепотом ответила я.
– Они считают, что мне семнадцать, он не тронет меня. Но я хотела поговорить не об этом. Ты вообще слышал, что я сказала? Мы можем сбежать, если уничтожим панель управления ошейникам или хотя бы временно закроем к ней доступ.

Но Феликс не слышал меня, он настолько злился и нервничал, что казалось не воспринимал и не слышал мои слова.

— Мы что-нибудь придумаем, я найду слова, чтобы убедить их. Даже если мы будем жить в "средних казармах", это не страшно, — он не отрывал от меня своего взгляда, ноздри его аристократического носа широко и гневно раздувались, челюсть была напряжена.
– Не беспокойся, не волнуйся.

— Я не беспокоюсь! Я думаю о деле, о том, что нужно делать, — ответила громче, чем требовалось, пытаясь достучаться до Феликса. Сейчас он мне напоминал себя же, когда называл меня "чревом" и словно не видел и не слышал ничего вокруг. — Пожалуйста, давай поужинаем. Ты придёшь в себя, и мы обсудим это вновь.

Но после ужина нас ожидала очередная неприятность: у Бровастого начался приступ, он упал на пол, и мы вызвали медика. Последний сказал, что они уведут Бровастого и освободят его, но это так напугало мужчину, что он смог прийти в себя и даже убедил медика, что всё не так уж плохо. Наросты на его руках были огромными, он давно не мог работать и обычно сидел в стороне, пока мы выполняли его долю.

Ночью, лежа в кровати, я размышляла о том, как обезвредить панель управления. Ну почему я не родилась попаданкой с хорошим знанием физики и технологий, ну или хотя бы сохранила школьную память? В мою голову не приходило ничего, кроме клетки Фарадея. Но у меня, по сути рабыни, не было никакой возможности организовать что-то подобное, даже если бы это сработало.

Вдруг сзади ко мне прижалось напряженное, сильное тело. Феликс обнял меня руками и ногами, буквально вжав в себя.

— Что ты делаешь? Здесь не холодно, — тихо спросила я, хотя сердце мое забилось в бешеном ритме.

— Мне холодно. Мне очень холодно, — прошептал в ответ Феликс, продолжая прижимать

меня к себе. — Ты никуда не пойдешь, ты не пойдешь к этому уроду, слышишь? Я не могу быть с тобой там, не могу тебя защитить, значит ты никуда не пойдешь, — я чувствовала его взволнованное сердцебиение и учащенное дыхание.

Феликс явно все еще нервничал. Он не понимал, что нужно думать не об этом, а о том, как нам выбраться. Если не начать действовать сейчас, то через девять месяцев кто-нибудь сообразит, что мне уже "восемнадцать" и можно будет принудить меня к сексу шантажом.

– Послу…

– Нет, ничего не говори. Дай мне просто пять минут, и я успокоюсь, - Феликс сделал глубокий вдох, а я уже хотела обсудить с ним мои идеи для побега, когда почувствовала как он аккуратно убирает волосы с моего плеча и начинает целовать его, приближаясь к шее.

Сердце забилось еще сильнее, а в груди появилось тяжелое чувство. Феликс просунул руку под мою рубашку, касаясь горячими ладонями моих ребер. Это прикосновение пронзило меня насквозь, эта часть моего тела всегда была скрыта под одеждой, и мужчина никогда не касался ее. В этой жизни.

Я не была наивной, но меня сковывало смущение. Никогда раньше я не испытывала таких эмоций в объятиях мужчины.

От внезапного прилива адреналина я едва соображала. Что мы делаем? Никто из нас сейчас не спит и даже не изображает что спит, мы не сможем делать вид, что ничего не происходит на следующий день. Или сможем?

По крайней мере, я находилась к нему спиной, и мне не нужно было смотреть в его глаза.

Словно прочитав мои мысли, Феликс развернул меня к себе лицом. Я ощутила, насколько близко мы находились друг к другу. Наши дыхания смешались, и он не отводил от меня взгляда. Я тоже не могла отвести глаз, словно он поймал меня в ловушку. В его глазах не было ни тени сомнения, только напряжение и решимость. Его взгляд перемещался с моих глаз на мои губы и обратно.

Через мгновение Феликс притянул меня за затылок и страстно поцеловал, вырвав из меня тихое мычание.

Когда его язык коснулся моего я почувствовала возбуждение и тяжесть внизу живота, настолько сильные, что мне захотелось сжать ноги. Феликс касался языком моего нёба, боролся с моим собственным языком, иногда зубами проводил по моей нижней губе. Я не могла сказать сколько это продолжалось, но вскоре Феликс на секунду отстранился, и начал медленно и нежно целовать меня, иногда едва касаясь, в уголок губ, в щеки, в шею, будто извиняясь за первоначальную грубость.

У меня в голове была полная каша из эмоций и возбуждения. Я не хотела отталкивать мужчину, который столько для меня здесь делал, который оберегал меня от малейшего волнения, не говоря уже о том, что я банально хотела его, сигналы моего тела невозможно было перепутать. Слегка застонав, я сама глубоко поцеловала его, после чего решительно оттолкнула, уперев руку в его грудь.

– Нет, - прошептала я.
– Вокруг куча людей, и такое поведение совсем не братское.