Костанътинъ

Кайнэ

Ну как все не вовремя!

Гилберт явственно хихикает, глядя как Иван, пытаясь одеться побыстрее, старательно натягивает правый ботинок на левую ногу.

Иван, чертыхнувшись очередной раз за утро, все-таки добивается правильного результата, быстро выхватывает портфель из рук ржущего Гила, и вприпрыжку бежит по заснеженной дорожке к терпеливо ждущей его машине, которая отвезет его к зданию Государственной Думы.

А снег, тем временем, усиливается.

Иван, глядя на свое отражение в стекле машины, пытается пригладить намокшие от растаявшего

снега волосы. Машина двигается с места, привычно заурчав мотором. Иван, плюнув на свои волосы и больше не пытаясь пригладить их, достает из кармана мобильник и шлет пару смс.

Быстро просматривает сводку новостей. К счастью, почти ничего серьезного, но в конце-концов, страна-то он большая. Самая большая в мире, и если бы на его территории ничего бы не происходило, то это было бы по меньшей мере странно и дико.

Переключает мировые новости на новости Москвы, затем – на Питерские. Нужно же знать как дела у двух столиц, к тому же еще и вековых соперников.

Пара автомобильных катастроф, совершенных по человеческой глупости, пробки, культурные события и прочее... Тихо.

Славно. Еще драки в их исполнении ему не хватает сейчас для полного счастья.

Машина прибывает с опозданием(ненавижу пробки!) и Иван вновь спешит. Теперь уже к президенту. Так как график у него слишком напряженный и расписан по минутам, то опоздание – смерти подобно.

Пролетая над ступенями, Иван тщетно пытается никого не сбить с ног. Кто-то из важных чиновников громко смеется – летящий во весь опор и хорошо знакомый им Брагинский опаздывает не в первый раз. И вообще – опоздание как жизненное кредо Ивана, рок, преследующий его с начала жизни.

Президент, уже ждущий его у дверей, как всегда, ничего не говорит про десятиминутное опоздание, молча пропуская его в свой кабинет. Но Ивану все равно очень стыдно.

Обсуждение важных проблем затягивается, и Брагинского, вконец замороченного интригами, хитросплетениями, скандалами и слухами, отпускают с миром. На обед.

Иван протирает глаза, сидя за столиком в столовой, где обедают “слуги народа”. Глаза предательски слезятся от кипы документов, что пришлось им с президентом вместе перебрать, от слишком яркого текстовыделителя кислотно-желтого цвета, выделяющего важные данные и цифры, что предстоит ему запомнить, и от компьютера.

Этот яркий цвет почему-то напоминает Ивану об бесцеремонном Альфреде. Он отгоняет эти зловредные мысли.

Еда вкусная, и мысли текут в другое русло.

Константин... Как он там?

Снег падает за окном, иногда местами превращаясь в дождь. Он оседает на стекле крупными каплями, которые превращаются в косые линии.

Иван неосознанно зевает. Обратно на экзекуцию к президенту идти совсем не хочется. Но надо, иначе тот его из-под земли достанет. Даром что ли, бывший...

Но плюсы от этого человеком несомненно были налицо: народ, хоть и бурчал, но бурчал изрядно потише. Появилась некоторая гордость за свою страну. Я живу

в России, а ты?

Он нехотя поднимается с насиженного места, и идет обратно. Секретарь ловит его практически на входе в кабинет и передает быстро написанную знакомым почерком записку.

Вторая часть “задушевной беседы” откладывается. На неопределенный срок, он уехал. Ура.

Брагинский оглядывает кипу бумаг на столе в своем кабинете с говорящей пометкой “срочно”. Следовательно, это уже не так срочно.

Но все равно решает разобраться с бумагами, а то стол вообще рухнет под бумажными завалами.

В документах – бедлам. Разборка бумаг по папкам, анализ динамики экономики в которую погрузился Иван с головой, словно в омут, длится до восьми часов вечера. Ммм, а где динамика за две тысячи пятый год, а?

Омут – слишком подходящее слово для финансов и слишком неровной и качающейся из стороны в сторону новорожденной экономики России.

За окном уже давно стемнело и сияют огоньки автострады и фонарей. Иван решает на сегодня закончить и дописывает последнее предложение на сегодня. Ручка водружается на место, документы закрываются в папке и исчезают в нутре старого-доброго сейфа еще партийных времен.

Иван спускается вниз по лестнице и понимает, что он практически один во всем здании.

Личный водитель заснул за рулем, ожидая его. Смешно правда заснул, лицом на руле, но Ивану надо домой, хоть он и проникается усталостью этого человека. И он безжалостно будит его.

Да еще и этот пронизывающий до костей холод. Не все еще в его народе успели переодеться в зимние вещи.

На лицо падают хлопья снега и Иван понимает, что слишком устал за этот день.

Гилберт не встречает его, но Иван и так прекрасно знает где он – рубиться в свой компьютер, очередную стрелялку. Или с братом общается по сети.

Ему самому лично реальных стрелялок с лихвой хватило за глаза и за уши. Надо бы учения устроить в Калининградской области, а то Гил совсем загрустил...

Но Ивана сегодня ждал на кухне сюрприз: Империя прыгал по кухонному столу, сжимал в клюве конверт ярко-желтого цвета. Другая голова вела себя весьма агрессивно: клокотала и пыталась отобрать письмо.

Увидя Ивана, двуглавый орел быстро поднялся на крылья и спикировал ему на плечо. Письмо упало аккурат на подставленную ладонь Ивана. Он быстро распечатал конверт.

По мере прочтения, лицо Ивана приобретало все более и более веселое выражение. Под конец он, не стесняясь, громко засмеялся.

Гилберт материализовался у дверей сразу.

– Иван, что такое? – он выразительно глянул на него, поражаясь такой резкой сменой настроения.

Брагинский, вместо ответа, протянул ему письмо.

Хохот на два голоса в кухне затих не сразу, зато напугал орла так, что тот подозрительно взирал на них с высокого кухонного шкафа.

– Блеск, – вытер слезящиеся от смеха глаза, Гилберт, – вот Константин, вот умница!