Костанътинъ
Шрифт:
– Это снегири, прилетели из самой глубины леса, – прошептал Иван, глядя на них, – им кушать захотелось – вот они и поближе к людям подобрались...
– Красивые... – произнес мальчик. Иван согласно кивнул, и они вновь пошли по утоптанной дорожке.
Они внезапно сошли с хорошей дорожки, и направились куда-то вглубь леса. Константина Иван взял на свои руки, так как тот поминутно проваливался в глубокие сугробы. Так, с притихшим Константином на руках, он и дошел до одного только ему известного места. Этим местом оказалась
Иван нашел пенек и туда поставил ребенка, а сам стал рядом и громко крикнул:
– Генерал Мороз, где ты? Генерал Мороз!
– Иду! – сбоку послышался голос и навстречу им вышел иной мужчина.
Он был почти одного роста с Иваном – быть может чуть выше, глаза у него были стального, серого, очень холодного цвета и странным образом это выражение глаз у них с Иваном было общее. Кожа была белой, странной, будто неестественной, молочной. Он был без шапки. Волосы были короткими, такими же серыми, почти седыми и поблескивали. Выражение лица – серьезное и довольно отстраненное. Возраст Ивана с ним на лицо – можно было сделать вывод, что они почти погодки, если бы не эти глаза... Старые, древние и знающие.
Одет он был в старую темно-зеленую шинель с поясом с бляхой поверх, брюки и тяжелые армейские сапоги. Руки были голыми, грубыми, и с явными мозолями на пальцах.
Мальчик испугано прижался к Ивану. Незнакомец производил двоякое впечатление: от него веяло опасностью, подавляющей силой и ледяной стужей.
– Привет, – заулыбался Иван ему и чуть толкнул заробевшего малыша в спину, ободряюще, – мы давно не виделись, дед... С прошлой зимы. Я хотел просто с тобой кое-кого познакомить...
Цепкие и холодные глаза Мороза сразу впились в Константина, и ему стало немного не по себе. Он испугался еще больше и вжался в Ивана.
Он с интересом рассматривал малыша еще минуты две и произнес всего одно слово:
– Чужак.
Что это означало, Константин не понял, но взглянул на лицо отца. Тот сразу же чуть помрачнел, словно ему стало грустно.
– Он не будет в моей семье чужаком, дед. Он будет моим сыном, правда Константин?
– Правда! – с трудом, но смело выговорил мальчик, пытаясь сбросить с себя гнетущий взгляд Мороза. Но все же выдержал взгляд.
Мороз открыто усмехнулся, а Иван гневно посмотрел на него.
– Он не нашей крови, внук. Оставь его...
– Никогда! – с нарастающей яростью крикнул Иван так, что Константин вздрогнул, ничего не понимая. – Я знаю это!
– Хотя... – тут Генерал сделал к ним два шага и на полянке стало гораздо холоднее, и присмотрелся к Константину еще внимательнее, – что-то весьма далекое я чувствую... Может и выйдет толк...
– Естественно, – со вздохом облегчения поговорил Иван, кладя руку в варежке на плечо Константина.
– Но нашей магией он так и не овладеет Иван, в нем нет начал...
– Мы его пробудим! – возразил
– Кровью разбрасываешься, а, внук? Скажи...
– Я все решил сам.
– Твои решения часто ошибочны...
– Мы все в первую очередь – люди, а уже потом – воплощения. Только дурак не признает этого. – Спокойно произнес Иван, глядя в глаза Морозу.
– Говори за себя...
– Ты холодный... – пропищал Константин, прерывая их, – очень холодный, да?
Мороз хрипло засмеялся, прервав перебранку, вместе с Иваном.
Но в дальнейшем все так же реагировал на него. Одним словом: чужак.
Но Константин и не думал обижаться на него, самого сильного Северного духа. Ему виднее...
– Константин, проснись! Мы подъезжаем! – трясла его Гермиона. Рон застегивал пуговицы. Он крепко заснул, по-видимому.
Мальчик потряс головой и сел прямее на сидении. Да, действительно, они подъезжали – уже виднелись башни Хогвартса. Как хорошо, что он переоделся в мантию заранее!
Империя в клетке тоже спал, сунув свои две башки под крыло.
Очень странно, что ему это приснилось именно сейчас. Это яркое воспоминание... К чему?
Поезд через три минуты подъехал к станции Хогсмит. Они вышли и их сразу же оттеснили первокурсники. Сегодня им предстояло ехать в каретах.
Малфой с товарищами тоже искал свободную карету: они с Константином уже виделись – тот приходил к ним в купе и некоторое время ехал вместе с ними, рассказывая о не очень удачном лете.
Как раз к ним и подкатывала очередная карета, только вот незадача – у нее там, где должны быть запряжены лошади – пусто. Интересно, как она едет?
Константин первым запрыгнул в карету, затем Гермиона и следом – Рон.
Дверца кареты захлопнулась и карета, скрипнув всеми колесами, двинулась с места. Ее явно кто-то вез.
Они разговорились о лете. Гермиона поведала им, что много путешествовала, и интересовалась – примет ли Флитвик нужное сочинение по магии, если он получилось на свиток больше? У Рона вообще было целое событие – поступила его младшая сестра, Джинни. И сейчас он больше всего ожидал распределения.
Константин быстро рассказал об Олимпийских играх и об отце с крёстным. Гермиона ахнула, когда он сказал, что видел открытие и присутствовал на некоторых соревнованиях. Но вот они и прибыли.
Вся троица вышла из кареты и влилась в толпу учеников, как обычно тянущихся на пир в Большой зал по случаю начала учебного года. Там они и разошлись – оба ушли за Гриффиндорский стол.
Как всегда зал был роскошно убран и украшен.
Константин устало упал на место рядом с Малфоем.
– Лето у тебя так себе, Константин... – фыркнул он.
– Угу, – согласился мальчик, смотря на преподавательский стол. Новых лиц было только одно – и он с ужасом узнал автора всех учебников по темным искусствам. Сам Локонс!