Костер и Саламандра. Книга вторая

Далин Макс Андреевич

— Можно позвать тебя на свидание? — спросил Клай. — Весна, фонари, набережная… гулять до рассвета?

— Можешь позвать, только я откажусь, — сказала я. — Меня ждёт Виллемина. Поговорить надо, а получается только урывками. Я думала, хоть после бала получится, а она из бального зала сбежала в Штаб… я её почти не видела с тех пор.

Клай кивнул, а меня разрывало от тоски: от тоски по нему, от тоски по Вильме, от тоски по миру… Я устала. Мне хотелось хоть немного тишины. Чтобы мы с Вильмой сидели на нашем любимом диване с ногами, чтобы между нами уютненько устроилась Тяпка, чтобы с нами

были Валор и Клай, чтобы тихонько тикали часы, можно было болтать — и спешить было бы некуда…

— Вы так скоро уезжаете, — сказала я в досаде. — Я думала, у нас ещё дня три есть.

— Так ведь нечего нам делать в столице, — сказал Клай. — А на фронте каждый человек на счету. Тем более — мы… знаешь… мы ведь можем в самое пекло. Мы очень, очень полезны будем, милая леди.

— Ты сказал: на переформировку, — напомнила я.

— Угу, — сказал Клай со сложным выражением, с какой-то печальной гордостью. — Наверное, нас раскидают по разным частям. Сапёры, разведка… мало ли где ещё могут понадобиться фарфоровые… Подстрелят тебя — пулю вытащишь плоскогубцами и свободен, удобно. Мы очень, очень хорошие солдаты. Хорошие и ценные. Может, остаться в армии после войны?

— Если дослужишься до генерала — запросто, — я его почти обняла и поправила сивую чёлку. — О! От тебя пахнет приятно. Нероли?

Клай польщенно хмыкнул и мотнул головой. Он был прав, я чуяла леденцовый запах клея для кукольных париков, это он мне нравился с детства, но… пусть. Пусть так. Пусть думает, что я думала, будто он для меня надушился.

И в этот момент меня вдруг накрыло ледяной лунной волной Силы. Это было так неожиданно, что я шарахнулась, чуть не подпрыгнула:

— Вампир! Опять?!

Олгрен вышел из тени часовни. В адмиральском мундире давным-давно прошедшей эпохи, грозный, как кит-орка, и живописный до невозможности, самодовольно ухмыляясь во все клыки:

— Я пришёл служить вам, тёмная леди. Или нынче надо сказать «леди-рыцарь»?

Вот откуда вампиры узнают все последние новости и сплетни? Хотя… а кто бы помешал какому-нибудь особо наглому юнге Олгрена слегка покрутиться на балу? По Дворцу они ходят свободно… а простецы бы и не заметили.

— Служить — это хорошо, — сказала я. — Но я не звала. У тебя есть новости?

Олгрен чинил насмешливый политес — не иначе как у Валора набрался:

— Осмелюсь пригласить тёмную леди в мои личные апартаменты. Если это возможно.

Мне стало самую малость не по себе. Это легко сказать — «апартаменты!» Знаем мы ваши апартаменты! Где-нибудь на стыке сна с явью, наполовину нереальные. А ходить по снам — занятие неприятное, у меня даже заныл обрубок пальца на клешне.

Но Тяпке идея явно понравилась, она хахала и виляла всем телом: в гости же идём, в гости! В гости — хорошо. И Олгрена она за что-то любила.

Предположу, что он украдкой угощал Силой чужую собаку. Просто подлизывался к ней и подманивал. Старый дохлый морской змей.

И, как всегда, догадался, что нужно сказать, чтобы я решилась. Старые вампиры читают людей, как книгу, даже некромантов.

— Мэтр Клай, — дружески сказал Олгрен, — не согласились бы вы сопровождать тёмную леди? Кажется, она считает, что навещать одиноких мужчин в Сумерки — несколько неприлично.

—

Не в этом дело! — рявкнула я.

— Мы, конечно, пойдём, — сказал Клай. — Во всяком случае, до рассвета я совершенно свободен, милая леди.

— Славно, — удовлетворённо кивнул Олгрен. — Что ж, леди и мэтр, пройдёмте к зеркалу.

Ну да, подумала я. Зеркало в холле госпиталя явно не просто так повесили. Продуманно.

И, как я и думала, это прошло жутковато.

На нашей стороне — электрическое освещение, трезвая реальность, в которой кто угодно почувствует себя уютно, а на той стороне зазеркалья — каюта, как мне показалось, давным-давно затонувшего фрегата. Тёмное резное дерево, поросшее мхом, вышитая золотом обивка стен поседела от времени, древние карты, большой глобус, навигационные приборы на столе, тяжёлом, как могильная плита… И свечи в подсвечнике из почерневшей бронзы горят синими огнями.

Уют, поэзия…

— Адмирал, — спросила я, — это вообще-то не под водой, случайно?

Олгрен от удовольствия даже зажмурился, как сытый кот:

— Разве я посмел бы подвергать опасности вашу драгоценную жизнь, леди? Не беспокойтесь, проходите смело.

Адмирал с Клаем перешагнули раму — и руки мне подали.

Ну и ладно. И я вошла. А Тяпка перемахнула за мной, красивым таким прыжком — и тут же начала всё обнюхивать.

В вампирском-то мире вне реальности, рядом с ней, в Сумерках самых — собакам всё нипочём, у них воображения нет. А у меня есть. Я тут же вспомнила, как Далех рассказывал древнюю сказку Чёрного Юга: «Ты, путник, вступаешь в тень Города и в Город Теней». Каюту наполнял сырой холод с запахом морской соли и мокрого песка. Даже не склеп, а вот натурально утонувший давным-давно парусник.

И эта мысль просто холодной струйкой стекала между лопаток, даже Дар не грел.

Пришлось слегка себя пнуть — немного накрутить раздражение, чтобы Дар поднять, как щит:

— Охо, адмирал Олгрен, это, значит, у тебя гроб? Ты пошёл на дно со своим кораблём, да?

Клай, кажется, с лёгкой укоризной на меня посмотрел, но Олгрену всё было нипочём. Он вообще не счёл этот выпад бестактностью.

— «Брат бури», — сказал он нежно. Настолько нежно и мечтательно, что я и не слышала, чтоб старый пиратюга так мурлыкал. — Двухпалубный, шестидесятипушечный, флагман государя Риэля Чайки, мой фрегат, мой родич и сердце моё. Здесь, на Драконьих Клыках, разбился вдребезги во время страшного шторма, очень давно уже, тёмная леди. На этой песчаной косе умирал Олгрен, барон Грозномысский, из дома Морского Дракона — и принял тёмное посвящение от Хловина, тогдашнего Князя Сумерек, под чьей рукой было всё побережье.

— Сколько же вам лет, адмирал? — тихонько спросил Клай.

— Тридцать восемь, — ухмыльнулся Олгрен. — И всегда будет так. Мёртвые не старятся, мэтр Клай, мы с вами хорошо это знаем… а что до посмертия… хм, годы — просто рябь бытия, волны времени. Считать ли их?

В общем, он был здорово старше, чем я думала. Он был страшно стар. И при этом ему ещё не лень было что-то из себя строить, играть с живыми во всякую ерунду.

Силён.

— Так ты хотел показать свой кораблик? — спросила я якобы наивно — и глазками хлоп-хлоп.