Кости внутри

Пирс Моника Эндерле

Гетен сглотнул страх.

— Моя жена?

— Жива и сохраняет тебя таким.

Бог фыркнул, покопался в ее зубах, посмотрел на находку и сбросил в белую воду. Гетен покачал головой, облик сбивал с толку. Бог Смерти ценил его не больше того, что застряло между ее — его — зубов.

— Я бы предпочел иной облик для вас, — сказал он.

Скирон поднял голову Галины, посмотрел на него свысока и снова фыркнул.

— Я думал, это была твоя любимая шкура.

Гетен показал зубы.

— Она — не

«шкура».

Скирон снова оскалился.

— О, ясно. Ты думаешь, что я отношусь без уважения к твоей смертной возлюбленной.

— Вы так относитесь ко всем смертным.

Скирон пропал и заговорил снова из-за Гетена.

— Я не уважаю то, что создано, чтобы поклоняться мне, смертный. Я — Смерть, и твой мир не существовал бы без меня, — холодное дыхание задело его ухо, бог прошептал. — Помни это.

Гетен повернулся, Скирон теперь был в облике Шемела.

— Это не лучший выбор.

Бог рассмеялся, земля задрожала от звука. Рябь побежала по белому озеру вдаль.

— Хорошо. Мне нравятся твои страдания, маг солнца.

Гетен скрипнул зубами.

— Направьте меня. Покажите, как помешать Валдраму создавать крикунов. Скажите, как одолеть Шемела, пока он не перешел в мир смертных.

— Остановить безумного короля Налвики? Одолеть твоего бывшего наставника? — бог склонил голову. — Зачем? Они служат своей цели.

Гетен раскрыл рот.

— Какой? Создать войну и принести страдания? Они убивают невинных детей. Убивают людей ради наслаждения и власти. Шемел угрожает сбежать из Пустоты. Валдрам портит магию. Зачем позволять этому продолжаться?

— Слепой дурак! — бог ударил Гетена, и тот отлетел кубарем в воду. Когда он перестал кувыркаться, Скирон навис над ним, большая фигура из лиц демонов, когтей и зубов. — С силой, которую не понимаешь, и способностями, которые ты не используешь. Ты. Служишь. Смерти, — он снова принял облик Шемела, его тон был пренебрежительным, он оскалился. — Ты — разочарование, — Скирон направил на него палец с когтем. — Неси смерть, некромант. Неси страх. Заражай им. Иначе я найду других, кто сделает это, — он фыркнул и пропал.

Вода вокруг Гетена поднялась. Он встал и огляделся, но земли выше не было. Он выругался, белая жидкость затопила его до колен, поднималась к бедрам. Его господин не был приятным, и Гетен жалел, что не служил Семел, Хотырь, а то и никому. Но Гетен не выбирал сам, кому служить, и вряд ли его ждал выбор.

Он шел шумно по воде к точке вдали. Он видел одинокое тонкое дерево. Он не успеет добраться, вода захлестнет его с головой.

Корабль утонул. Гетен покачал головой от новости, гадая, была ли это ложь.

— Ты принес меня сюда, чтобы врать и дразнить? — спросил он, но бог оставил его, ответа не было.

Гетен плыл, вода доставала до груди. Дерево было впереди, рука скелета тянулась

над озером, манила и угрожала. Он держал голову над белой теплой водой. Она была как жидкость, которая вытекла из Ведьмы инея много месяцев назад.

Добравшись до дерева, Гетен впился в ствол. Вода еще поднималась вокруг него. Как она еще прибывала, было не важно. Скирон играл с ним, как кот с мышью. Он напоминал ему о жизни под обучением Шемела.

Гетен держался за верхние ветки дерева, но что-то впилось в его ногу, а вода все прибывала. Он вдохнул, нырнул и тщетно пытался вырваться, но ветки обвили его ступню, поднялись по лодыжке, до колена. Он выпрямился, пытался дотянуться до поверхности, но не удавалось. Он запаниковал. Его легкие просили воздуха. Его голова затуманилась, мысли путались, инстинкт вел его. Гетен бил по ветке, пинал дерево, рвался, но ветки не поддавались. Пузырьки вылетали из него, ценный воздух, хрупкая жизнь.

Легкие дрожали. Разум бушевал.

— Гетен.

Он открыл глаза.

Он увидел над собой лицо Галины. Он повернулся на бок, его стошнило водой.

Она держала его, пока его тошнило.

— Ты не знаешь, какой ты тяжелый, когда пропитан водой.

Он попытался ответить, но вода все лилась. Он встал на четвереньки, из него вылилась половина океана. Голова гудела. Легкие горели. Соленая вода жалила нос и глаза.

— Теперь я легче, — прохрипел он.

Когда он перестал выплескивать морскую воду, он встал с ее помощью. Они были на пляже у ручья, вытекающего в океан. Она подвела его к свежей воде, и он выпил почти столько же, сколько из него вылилось. Шторм был лишь воспоминанием в ясный день, хотя солнце уже миновало зенит.

— Что случилось? — прохрипел он.

— Канаты порвались. Тебя сбило доской. Повезло, что твой череп уцелел.

— Долго я был без сознания? — он скривился, пальцы нашли порез на лбу, перевязанный обрывком туники Галины. Он не помнил, чтобы его ударило, но шишка намекала на удар.

Она посмотрела на солнце.

— Около шести часов, — она поджала губы, добавила напряженно. — Я боялась, что ты не вернешься.

Он поймал ее за руку, поцеловал ее обрубленные пальцы. Он коснулся своей головы, прошептал заклинание и закрыл рану, смягчил синяки и шишку.

— Скирон хотел отругать меня.

Ее глаза расширились.

— Он говорил с тобой?

— К сожалению. Утащил меня в Пустоту.

— Он злится на тебя? — она нахмурилась. — Это не честно.

Гетен фыркнул.

— Бога смерти справедливым не назовешь.

— Видимо, да. Он думает, что ты должен был уже остановить Валдрама?

Он покачал головой и скривился от боли в левой стороне шеи. Доска ударила его не шуточно.

— Скирон думает, что я должен подражать Валдраму и Шемелу.