Кости внутри
Шрифт:
ОДИННАДЦАТЬ
Галине показалось, что Гетен выглядел больше похожим на себя после двух дней отдыха, хотя шишка на его голове не пропала, левая сторона лица и глаз были в черно-синих синяках.
— Так Скирон вредничает, — сказала она, пока они собирали обломки досок и сухую траву, как делали каждый день. — Не удивительно.
— Да. Не удивительно. Шемел научился всему, что знает о жестокости, от нашего бога.
— Но почему он хочет столько страданий? Я знаю, что он отправляет мертвых в живые тела,
Гетен долго не отвечал, и она повернулась к нему. Он выдернул охапку траву из песка и сказал:
— У меня есть неприятная теория.
Она ждала, а он снова долго не говорил.
— Богам нужны наши молитвы, — наконец, сказал он.
— Нужны? — это звучало странно. — Они — боги. Зачем им что-то от нас?
— Молитвы равны вере, — он посмотрел на вечернее солнце и закрыл глаза. — И без веры смертных, по-твоему, боги будут существовать?
Галина смотрела на него. Она никогда не думала о существовании богов. Они всегда просто были. Она молилась им, проклинала их, почитала их и праздновала в их честь. Хотырь, Семел и Скирон всегда присутствовали на фоне в ее жизни.
Гетен посмотрел на нее.
— Почему ты в них веришь? Почему думаешь, что они существуют?
— Я… — она нахмурилась и склонила голову. — Я и не думала об этом.
— Редкие думают. Они просто принимают существование богов и дают им власть над своими жизнями, — он потянул больше травы. — Я часто думал, почему. И теперь я гадаю, что было бы, если бы все о них забыли, — он склонился к ней. — Боги пропали бы?
Она огляделась, ожидая, что Скирон вдруг появится и ударит по ее мужу. Но ничего не изменилось. Ветер дул над морем, поднимая пену на изумрудных волнах. Чайки летали с потоками, оскорбляли друг друга. Волны набегали ритмично.
— Не знаю. Что было бы, если бы они пропали?
— Тоже хороший вопрос, — он указал на мертвую рыбу, ее труп высох до тонкости бумаги. — Эта рыба не верила в Хотырь, но она родилась. Она не верила в Семел, но она жила, делала свои дела. Она не поклонялась Скирону, но все равно умерла, — он развел руками. — Весь мир не молится им троим. Не вешает кости, черепа и ленты. Не умоляет о помощи, когда дети болеют, не хвалят их, когда живот полный, когда выжил в бою, — он опустил руки. — Мир, звери, растения существуют, живут и умирают, не нуждаясь в богах, — он ткнул носком песок у мертвой рыбы и добавил. — Порой я думаю, что трио богов стали оправданием.
— Для чего?
— Поражения. Войны, — он пожал плечами.
Галина смотрела на пустынный пейзаж.
— Я не думала об этом, — она сунула в мешок обломок дерева. — Люди в Телеянске не поклоняются нашим богам. Они верят в Одного бога, — она не думала толком о религии брата. — Илькер тоже, как и жители Айестрии. Многие в Эскисе тоже. Ничто плохого от их выбора не случилось, — она подняла тяжелый мешок выше на плечо. — Так почему вера важна для существования Триумвирата?
Гетен отряхнул руки об штаны, оставляя песок.
— Во время Войны ветров люди Кворегны молили о пощаде. Многие это не получили. Боги не слушали их отчаяние.
Она кивнула.
— Тогда Илькер выбрал эту веру. Мой отец не думал много о его выборе, но он не запрещал. Король Вернард не переживал из-за богов и религии. Он не ходил на церемонии, не молился. Он говорил, что молитвы были тратой дыхания, — она рассмеялась. — Это было одно из немногих, в чем мы соглашались. Я чаще проклинала богов. Но я считала, что Хотырь придавала мне сил в сражениях. Она была на моей стороне.
Он коснулся ее ладони в шрамах.
— Если так, она плохо старалась.
Галина рассмеялась и сказала:
— Ладно, — она села на бревно и опустила мешок у ног. — Думаешь, боги заметили уменьшение верующих и хотят вернуть… власть?
— Да.
— Плохой план. Так можно толкнуть верующих в руки Одного бога, если они поверят, что Триумвират бросил их.
— Да, но Хотырь и Семел стали посещать своих жриц, — он сел рядом с ней. — В Айестре я слышал о слугах богини, которые видели Мать и Дочь.
Галина хмыкнула.
— И я слышала. Я думала, это были выдумки. Но теперь? — она покачала головой. — Дружно они напали: Скирон продвигает войну и смерть, а богини — веру в их существование, чтобы убедить людей, что их не бросили. Он толкает людей в руки Хотырь и Семел.
— И ждет, что я буду запугивать людей. Он ясно выразил недовольство мной.
— Ты в опасности? — от мысли, что Скирон навредил бы Гетену, чтобы тот слушался, она злилась. Она была беспомощна. Как она могла защитить его от Бога смерти?
Он слабо улыбнулся.
— Пока Скирон получает достаточно веры для существования, будет угроза для меня от его силы. Он может притянуть меня в Пустоту и наказать там, но не может тронуть меня тут.
— Хм. Я не думала, что они так вмешаются в дела смертных.
— Они действуют через видения верующих и мое существование, — он взял камешек и бросил в воду. — Мои предшественники постарались, разнося ужас Скирона.
— Но ты — маг солнца.
— Да, один из двух в истории. Скирон, как и Шемел, точно считает меня ошибкой.
Она взяла его за руку и прислонилась к его боку.
— Моя любимая ошибка.
Он повернул голову и поцеловал ее в висок.
— А ты — моя любимая бастардка.
— И что мы будем делать с этими разбушевавшимися богами?
— Пока не знаю. Сначала мы позаботимся о том, что они устроили в мире смертных. Я думаю, что стоит уменьшить их власть.
Она кивнула.
— Придется подавить их влияние. И постараться не погибнуть в процессе, — она выпрямилась и уперлась пятками в песок. — Люди злятся, когда их религии угрожают. Мой отец узнал это, когда хотел запретить храмы Одного бога в Урсинуме. Тогда Илькер искренне возмутился. Я думала, семья расколется, — она пнула камень в воду. — Она все равно разбилась из-за Валдрама и богов, — вся ситуация наполняла ее горечью.