Костры на алтарях
Шрифт:
территория: Европейский Исламский Союз
Мюнхен, столица Баварского султаната
«Высокий сад»
познай свою душу – и познаешь своего Господа
Этот дом располагался в «Высоком саду», одном из элитных районов Мюнхена, в котором селились представители высшей власти. Аккуратный, большой, выстроенный в классическом арабском стиле, он, единственный из всех, был окружен высокой, в два человеческих роста, каменной стеной, однако сделано это было отнюдь не потому, что хозяин страдал паранойей или не доверял мощной охране района, составленной из офицеров полицейского спецназа. Нет. Наличие стены было обусловлено традицией, уходящей корнями в глубину веков, в те времена, когда рабаты строились на окраинах халифата, на землях неверных, которых только предстояло обратить в истинную веру, а увайси Ибрагим ибн Адхам очень серьезно относился к соблюдению заветов. Настолько серьезно, что не боялся публично спорить
Но на этот раз полицейским не пришлось скрипеть зубами, наблюдая, как идеально выметенные и вымытые улицы топчут одетые в лохмотья бродяги. Охранники прекрасно знали автомобиль шейха Аль-Темьята, пропустили его без досмотра и вытянулись в струнку, по-уставному таращась на свои отражения в тонированных стеклах машины. Длинный лимузин подъехал к рабату и плавно остановился. Выскочившие из машины сопровождения телохранители шейха рассредоточились по улице, однако к хозяину не подошли, знали, что в этот дом шейх пойдет один.
Шофер открыл дверцу и помог Аль-Темьяту покинуть подушки лимузина. И почтительно склонился, стараясь не встречаться с хозяином взглядом. Старый слуга знал, что при посещениях рабата у шейха всегда портилось настроение, и старался стать максимально незаметным.
– Пятно на туфле! – прорычал Аль-Темьят.
– Извините, хозяин, – прошептал шофер, машинально скосив глаза на свои идеально вычищенные ботинки.
– На моей туфле!
– Извините! – Слуга достал платок и протер обувь господина. – Извините!!
Шейх не удостоил его ответом. Неспешно подошел к калитке, аккуратно, очень вежливо постучал в нее, а когда она приоткрылась, негромко поинтересовался:
– Я могу войти?
Рабат утопал в зелени. Роскошный сад начинался от дома и заканчивался у самой стены, над которой важно шептались о чем-то своем кроны деревьев. Змеились по траве выложенные мрамором дорожки. Журчал ручеек. Прятались в тени скамейки и беседки, в одну из которых и проводили Аль-Темьята. Шедший впереди слуга отошел в сторону и почтительно поклонился, шейх остановился у входа и выдал не менее почтительный поклон:
– Добрый день, уважаемый Ибрагим.
Называть старика как-то иначе ему запрещалось. Ибн Адхам вообще много чего запрещал Аль-Темьяту с тех самых пор, как шейх сделал свой выбор: отошел от братства, чтобы вплотную заняться политикой. Открыто старик не осуждал решение Аль-Темьята, однако, судя по всему, обиделся крепко. Ибн Адхам закрыл для бывшего ученика свой дом, и теперь шейх мог приезжать в рабат только после долгих и унизительных просьб. Пару раз Аль-Темьят наведывался в гости без разрешения, топтался у запертой калитки и в конце концов был вынужден смирить гордыню и перестать нарушать установившийся порядок. Старик плевать хотел на то, что Аль-Темьят стал одним из ближайших помощников султана. Старик был увайси, и этим все сказано.
– Прогуляемся.
Ибн Адхам легко, словно молодой, поднялся с подушек и направился к выходу из беседки. Шейху оставалось лишь посторониться. Впрочем, Аль-Темьят не рассчитывал на теплый прием. В последний раз он пил в этом доме чай в тот самый вечер, когда рассказал старику о своем решении оставить братство.
– Уважаемый Ибрагим, я хочу поблагодарить вас за то, что вы исполнили мою просьбу, – униженно произнес шейх, глядя медленно идущему по дорожке старику в спину.
Аль-Темьят прекрасно понимал, что ибн Адхам не посмел бы отказать: авторитет увайси велик, но султан сейчас не в том настроении, чтобы откладывать его пожелания на потом. А шейх особенно подчеркнул, что излагает поручение баварского владыки. Тем не менее поблагодарить – униженно поблагодарить и именно от себя! – стоило, иначе в следующий раз можно упереться лбом в запертую калитку.
– Ты мог бы научиться самостоятельно решать подобные задачи, – бросил ибн Адхам.
– Я выбрал свою дорогу, уважаемый Ибрагим. Я знаю, чего хочу.
– Кто познал себя, тот уже познал своего Господа, – процитировал старик. – Ты любишь приказывать, властвовать.
– Кто-то должен заботиться о людях, уважаемый Ибрагим. Его Величество велик и мудр, но ему нужны помощники.
– Мудрому властителю нужны мудрые помощники.
– Я в чем-то ошибся?
– Дом Урзака следовало сжечь.
Увайси не любил Банума, и Аль-Темьят догадывался, что рано или поздно старик об этом напомнит.
– Я полагал, вам будет интересно прочесть его книги.
– Чем могут помочь мне книги колдуна? Они не в состоянии обогатить нашу Традицию. Неужели непонятно?
– Рано или поздно нам придется воевать…
– Опираясь на нашу веру.
– Но следует знать о враге как можно больше.
– Сражения Традиций не имеют ничего общего с битвой. Здесь нет места лучникам, коннице, танкам или ракетам.
– Я это понимаю, уважаемый Ибрагим.
– Ты мог бы стать одним из высших защитников нашей веры. Мог бы принести много пользы.
«Как будто сейчас я зря топчу землю!»
Но ведь не скажешь! Не бросишь это старику. Промолчишь. Потому что со святыми… или почти святыми не спорят.
Они сделали круг по саду и оказались у калитки, через которую Аль-Темьят попал в рабат. Слуги не было, ибн Адхам сам отодвинул засов и, не глядя на шейха, закончил:
– Человек, который тебе нужен, едет в Москву.
Воплощение Бога.
Не пророк, чьими устами Он говорит. Не Избранный, коему дарована некая часть Его силы. А сам Бог. К которому можно прикоснуться. Которого можно услышать.
Которому веришь.
История знает десятки примеров
Еще остается открытым вопрос чудес. Если Бог пребывает за пределами нашего мира, его деяний можно ожидать годами, столетиями, прикасаться к ним изредка – этого достаточно. Если же он сходит к людям, его поведение должно полностью соответствовать статусу. Он не обязан творить чудеса каждые десять минут, но любое мгновение Его присутствия должно быть наполнено ощущением невероятного, аурой невозможного, которую почувствует даже фанатичный атеист.
Именно на этом прокалывались шарлатаны. Ни один из них не соответствовал заявленному образу, а потому все истории о воплощении Бога на поверку оказывались дешевыми выдумками. В них не верили.
До тех пор, пока миру не явился Милостивый Владыка Грядущего.
Полагаю, большинство читателей ознакомится с этой главой без особого интереса. Увы, но я вынужден наполнить страницы общеизвестными фактами, ибо все попытки разузнать сакральные тайны Храма Истинной Эволюции до сих пор оканчивались неудачно. Мутабор, с самого зарождения объявивший себя религией, не предпринимает никаких попыток стать массовым учением, практически не ведет миссионерскую деятельность и привечает далеко не всех жаждущих познать новую веру. Механизм отбора отлажен у храмовников замечательно, шпионы, пытавшиеся проникнуть в Храм под видом неофитов, или изгонялись, или были обращены, впитали в себя учение Милостивого Владыки и превратились в истинных его адептов. Мой личный опыт также оказался печальным: я не смог войти в Храм без приглашения, что косвенно свидетельствует о силе Мутабор. А те материалы, что Храм сделал общедоступными, содержат лишь основные постулаты учения: эволюция человека должна опираться на тело, но не железо. Храмовники отрицают любые искусственные импланты и наномедицину, считают злом Сеть и вживляемые в головы «балалайки». Но при этом создают в своих лабораториях чудовищных ублюдков, вряд ли соответствующих божественному замыслу. Самое же интересное заключается в том, что воспроизвести большинство чудовищ Мутабор неспособна даже «Фарма 1», мировой лидер в генной инженерии среди корпораций.
Впрочем, как ни смешно это звучит, по документам Храм тоже является «всего лишь» корпорацией.
Основой для проникновения Мутабор в Анклавы стала довольно небольшая фирма «Геном SL Inc.», сумевшая заполучить статус транснациональной лишь с помощью хороших адвокатов и нескольких юридических лазеек в Положении – на заре становления Анклавов такое еще было возможно. Обретя фактически свободу от государственного контроля, компания была немедленно продана инвестиционному фонду «Мутабор», сменила название и выкупила все свои акции, находившиеся в свободной продаже. А еще через несколько месяцев инвестиционный фонд приобрел никому не известный – тогда еще никому не известный, – Храм Истинной Эволюции, небольшая секта, зародившаяся, по слухам, где-то в Бразилии. На сегодняшний день Мутабор является единственной в Анклавах корпорацией, которая на сто процентов контролируется изнутри, все ее акции принадлежат группе служащих, являющихся, по совместительству, иерархами Храма. Мутабор соблюдает Положение об Анклавах, не препятствует проверкам СБА, однако это касается исключительно финансовых документов. Охрану своих объектов храмовники осуществляют сами, силами пряток, официально считающихся «лаборантами» и «волонтерами», а не с помощью безов, как того требует Положение, но на это нарушение предпочитают закрывать глаза и в Анклавах, и в государствах. Причина столь странной мягкости – достижения Мутабор в области медицины и генетики. Храмовники опережают конкурентов не на один шаг, а минимум на десять, они за три недели разработали вакцину против белого гриппа, пандемия которого угрожала человечеству, и бесплатно передали ее формулу корпорациям и государствам, выставив дураками тех, кто обвинял Мутабор в создании этого вируса. Но заблуждается тот, кто считает храмовников ангелами. Впрочем, таких людей немного…
Так что мы имеем? Основанную сумасшедшими учеными секту или становление Традиции? Является ли Милостивый Владыка Грядущего воплощением Бога?
Ответов на эти вопросы нет даже у меня.
Прелаты Храма Истинной Эволюции отличаются от людей. Триста лет назад их бы приняли за восставших из преисподней, в прошлом веке сочли бы инопланетянами, сейчас, во времена расцвета генной инженерии и появления трансеров любого вида, экзотический облик не способен вызвать столь сильных чувств. Но прелаты все равно производят впечатление.
О внешности их лидера ходят еще более странные легенды, однако ни один из рассказчиков не видел Милостивого Владыку лично. Его устами говорят прелаты. Вход в резиденцию повелителя Мутабор дозволен исключительно храмовникам, которые не считают нужным делиться знаниями с непосвященными, а все попытки выудить из них информацию с помощью пыток и «сыворотки правды» ни к чему не привели: адепты Мутабор неспособны описать Владыку, даже находясь под воздействием сильнейших наркотиков.
Чудо ли это? Вполне возможно.
Какие еще тайны скрывает Храм? Неизвестно.
Но тайны у него есть. Я в этом не сомневаюсь.