Костяная колдунья
Шрифт:
Каждая косточка рядом с обручальным кольцом свидетельствовала о смерти, потере и пустоте. Однако само кольцо лежало на кости с вырезанным изображением восходящего солнца. Оценив положение этой группы, я тихо вздохнула и посмотрела на Пола.
– Вы хотите покончить с собой, – спокойно сообщила я.
Лишенный каких-либо эмоций, он кивнул в ответ, даже не удивляясь тому, что я его изобличила. Я подумала, следует убедить его в том, что не стоит этого делать, но вдруг ощутила, как кости слегка потеплели, и послушно вернулась к ним. Обводя руны смерти, я следовала по кругу символов рядом с ними.
–
Я говорила это, смотря на Пола, и заметила, что его рука скользнула в карман. С виду он был встревожен моими словами, но больше было похоже на то, что он обдумывает новый план вместо того, чтобы отказаться от мыслей о самоубийстве. Я снова посмотрела на стол и принялась разглядывать символы. Образы вспыхивали в моем сознании, и кости помогали мне собрать их воедино.
От кости с символом больницы я перешла к кости, которая обозначала семью или собрание. Вокруг нее расположились фрагменты, означающие решение и боль. Я перевела взгляд вправо от этой кучки и ахнула, прикрыв рот рукой:
– У вас есть ребенок! Маленький сын…
Слезы брызнули из глаз и потекли по щекам при мысли о том, с чем столкнется этот малыш, если его отец преуспеет в своем намерении. Я без остановки повторяла: «Зачем?» – и тут Пол не выдержал.
Он закрыл лицо ладонями и зарыдал, с каждым всхлипом изливая свою утрату и страдания. Эта нечеловеческая боль была почти осязаемой. Мне хотелось подойти и обнять его, но было очевидно, что, если я это сделаю, Пол замкнется. А ему надо было выплеснуть как можно больше безысходности, чтобы хоть что-нибудь изменить. Так что я растерянно наблюдала и плакала вместе с ним.
– Она была всем для меня! – запричитал он, все еще закрывая лицо ладонями. Судорожные рыдания сотрясали его грудь. – Она была сама мягкость и сострадание, любовь и нежность, а во мне этого нет. Как мне жить дальше без нее? Что я смогу дать нашему сыну без нее? – продолжал он, качая головой. – С ней все было прекрасно. А теперь ее нет, и без нее мне ничего не нужно. Вообще ничего, раз я не могу поделиться этим с ней.
Я натянула горловину футболки на лицо и вытерла слезы.
– Но как он об этом узнает? – спросила я, и минуту спустя Пол посмотрел на меня покрасневшими страдальческими глазами. – Откуда ваш сын узнает, как прекрасна была его мать, если вы ему об этом не расскажете? Он же совсем маленький, – это я увидела, – и его воспоминания о маме и обо всем, что она сделала, со временем сотрутся. Понимаю, у вас есть родные, и вам кажется, что они справятся с его воспитанием гораздо лучше вас. Но вы заблуждаетесь, Пол, – уговаривала я его. – Вы тоже были для Фиби всем. – И я указала на кости вокруг ее колец. – Я вижу, что вы познакомились совсем юными, и с того самого момента у вас был свой мир на двоих. Да вы же готовы были для нее долбаную луну с неба достать! Она была особенной, в этом вы абсолютно правы. И эта особенная женщина выбрала вас, Пол. Вас! Кто знал ее лучше вас? – уверенно продолжала я в ожидании его ответа.
–
– Вот именно! Никто не знал ее лучше вас. А значит, никто не сможет рассказать вашему сыну, что это была за женщина. Ее невероятное сострадание и доброта, то, как она заботилась об окружающих, – теперь это ваше наследие, и вы обязаны передать все это сыну. Именно вы.
Я наблюдала за тем, как Пол обдумывает мои слова, и чувствовала, что их истинная суть действительно проникла в его сознание.
– Понимаю, вам кажется, что ему будет лучше без вас, но это не так, Пол. Ведь если вы его покинете, он не узнает о матери всего, что мог бы. Фиби заслуживает большего, так же как и ваш сын.
– Но как? Я работаю допоздна и почти не бываю дома. Как мне уделять время Джексону?
– Она застраховала свою жизнь, – сказала я, обводя символы напротив ее кольца. – Похоже, оформила страховку очень давно, когда работала в банке. – Это больше напоминало вопрос, чем утверждение, поскольку символ на одной из костей был слишком блеклым. – Она продолжала вносить платежи и после того, как ушла с работы перед рождением Джексона. Она не думала, что ей когда-нибудь придется рассказать вам об этом. Просто оплачивала каждый месяц счет, особо об этом не размышляя.
– Что? – переспросил Пол. Всхлипы его постепенно утихли.
– Ее жизнь была застрахована, – повторила я. – Держу пари, если вы позвоните в банк, вам скажут, какая страховая компания обслуживала их, когда она там работала. А может, где-нибудь у вас дома найдутся документы с подробным разъяснением.
– Фиби все оформляла в электронном виде, а я не смог подобрать пароли к ее аккаунтам. Она постоянно меняла их, потому что боялась хакеров и утечки данных, которые так часто случаются у крупных компаний. В этом она доходила до фанатизма, – сказал он с растерянной печальной улыбкой.
– Позвоните в банк, в котором она работала, и они вам помогут, – подбодрила его я.
– Откуда вы знаете? – спросил он, снова вытирая щеки.
Опустошение в его взгляде сменилось удивлением.
– Кости, – просто сказала я, указав на них.
Его глаза снова заблестели, и он молча кивнул.
– По утрам, когда я уходил на работу, она каждый раз кричала мне вслед, что посылает со мной своих ангелов-хранителей. Прибавляла, что ей самой они не нужны и ей гораздо важнее, чтобы у меня была дополнительная защита. – Голубые глаза Пола встретились с моими, взгляд его стал напряженным. – И мне кажется, что она по-прежнему присматривает за мной. – Тут его голос дрогнул, а по щекам снова ручьями потекли слезы.
– Она с вами навсегда, Пол. Понимаю, это совсем другое, но она всегда будет присматривать за вами и Джексоном. Даже не думайте в этом сомневаться.
– Спасибо, – сдавленно произнес Пол и отодвинулся в угол кабинки.
Я достала из кучки костей монетку, его обручальное кольцо и кольцо Фиби и все ему вернула. Он снова надел кольцо на палец, продел цепочку сквозь кольца жены и надел на шею, а монетку положил обратно в карман.
Пол протянул мне руку, и я ее пожала, а он долго меня не отпускал, охваченный накатившими на него новыми эмоциями.