Костяной Дом
Шрифт:
Впрочем, внешний вид был далеко не главным условием адаптации в том давнем Оксфорде. Куда сложнее дело обстояло с общением. Скрыть особенности мышления, свойственные современному человеку, гораздо труднее. Бизнесмен девятнадцатого века не думает и не говорит, как фермер века семнадцатого, тем более как священник тринадцатого века. Дуглас посвятил целых три года, изучая раннесредневековую латынь.
К счастью, сейчас в университете не трудно было найти специалистов по этому предмету, а его собственный неслабый интеллект помог постичь трудности языка.
Какое-то время заняло создание легенды прикрытия, чтобы объяснить любые ошибки, которые обязательно появятся. Учились оба —
С другой стороны, Дуглас надеялся, что средний англичанин того времени достаточно смутно представлял мир за пределами Англии, чтобы любые несоответствия можно было объяснить своим ирландским происхождением.
Слабым звеном в этой цепи оставался, конечно, Снайп. Парень не умел ни читать, ни писать, что уж говорить о латыни, и всегда оставался вопрос, разбирается ли он вообще в основах человеческого общения, или просто не хочет приспосабливаться к любой форме цивилизации. Но другого Снайпа под рукой не было, приходилось работать с тем, что есть. Соответственно, Дуглас исходил из того, что если кто-нибудь случайно услышит их разговоры друг с другом, то просто решит, что говорят они на каком-то варварском диалекте ирландского языка тринадцатого века. Все равно же никто не знает современного английского.
Что касается средств к существованию, Дуглас запасся серебром и золотом в виде крошечных слитков и брусочков, как описано в старых манускриптах, лежавших у него в сумке из козлиной кожи. От обычных священников никто не ожидал особых мирских богатств, так что запасы дорогого металла предназначались на самый крайний случай. А так он полагался на щедрость и доброту Матери-Церкви.
Однако самым главным вопросом оставалось расположение лей-линий, с помощью которых они намеревались совершить переход в средневековый Оксфорд. Поначалу Дуглас, как не старался, не мог отыскать подходящего сочетания тайных путей. В южную или в центральную часть средневековой Англии — пожалуйста, а вот в Оксфорд — нет. В бумагах отца он не нашел ни единого упоминания о нужном пункте назначения.
Конечно, он располагал картой, добытой из сундука сэра Генри в склепе Крайст-Черч. Но карта была зашифрована особым кодом прадеда, и он пока не давался Дугласу. Поэтому, собственно, он и стремился в 1260 год.
Дуглас долго бился над этой проблемой, пока не вспомнил книгу Альфреда Уоткинса «Старый прямой путь». Именно на страницах этой книги он нашел не только ссылку на оксфордскую лей-линию, но и нарисованную от руки карту. Он бы не обратил на нее внимания, поскольку не думал о том, что лей-линии могут соединять одно и то же место в разных измерениях. Зато, когда эта мысль пришла ему в голову, осталось лишь проверить ее на практике. Все, что нужно было сделать, это найти оксфордскую лей-линию и попробовать пройти по ней. И он это сделал.
Однажды утром перед рассветом — до того, как движение на дорогах стало оживленным — Дуглас, вооружившись схемой, скопированной из книги Уоткинса, вышел на Хай-стрит. Пришлось сделать несколько попыток, возвращаться и менять угол вхождения, но в конце концов он узнал покалывание на коже, свидетельствующее о наличии лей-линии. Еще пара попыток — и он совершил-таки переход, причем понял это лишь тогда, когда увидел факела у входа
Дуглас поспешил к перекрестку Карфакс, и остановился, пытаясь сообразить, как определить время этой версии Оксфорда. Некоторые здания он узнавал, просто они были помоложе тех, которые он помнил; улицы вымощены не асфальтом, а булыжником; и везде кучи навоза. Прохожих не было, так что по одежде определить время не получалось. Наверное, со временем он решил бы эту задачку, но солнце только-только взошло, и либо он сейчас же вернется обратно, либо придется ждать целый день, а то и больше. Пока он был не готов, поэтому вернулся и перешел обратно в родной мир, хотя и на три дня позже, если верить календарю.
Несколько недель Дуглас отрабатывал методику перехода, выверял шкалу времени иного мира и точные координаты. В конце концов, ему удалось определить эпоху с помощью мемориальной доски со списком викариев на стене церкви Святой Марии.
Вот теперь он сделал все возможное, и можно было начинать экспедицию. Дуглас надел плащ с капюшоном и подошел к зеркалу. Отражение представило здорового, в меру упитанного человека среднего роста, в добротной рясе деревенского священника. Только что выбритая тонзура на голове довершала эффект. Он улыбнулся своему отражению.
— Пойдем, Снайп, — позвал он, направляясь к двери. — Время пришло.
Выйдя из городского дома, они направились к центру Оксфорда. Рассвет еще не наступил, но в современном городе улицы никогда не бывают совсем безлюдными. Они миновали молочника с его мулом, прошли мимо студентов в черных мантиях, засыпающих на ходу. По Брод-стрит ковылял оборванец с тележкой, а на Терл-стрит фонарщик гасил последние огни. Если кто-то и заметил странную пару средневековых монахов, спешащих к центру города, то не выказал ни малейшего удивления. В Оксфорде, где студенты все еще носили средневековые мантии на занятиях, а профессора на собраниях общались на латыни, их вид не выходил за рамки обычного.
Они прошли Терл-стрит до конца и свернули на Хай, встав на лей-линию, ведущую к Карфаксу. Здесь Дуглас остановился.
— Готов, Снайп? — спросил он. — Не бойся и не суетись. Тебе уже приходилось делать это раньше. Помнишь? — Ответа не было. Дуглас легонько шлепнул парня по щеке. — Помнишь?
Угрюмый молодой человек отрицательно покачал головой.
— Ладно. Тогда держись. — Он взял парня за руку и крепко сжал. — Вот так!
Они быстро набрали скорость. Дуглас считал шаги. Перейдя почти на бег, он поискал глазами маркер, который вчера начертил мелом на фундаменте лавки торговца скобяными изделиями в нескольких метрах от угла. Возле самого перекрестка мимо прошла стайка студентов, то ли спешивших на занятия, то ли возвращавшихся с ночной гулянки. Дуглас едва не повернул назад: исчезать на глазах посторонних было глупо. Впрочем, он быстро передумал. Какое ему дело до того, что увидят несколько не совсем трезвых студентов?
Он заметил меловую отметину и ускорил шаг. Раздался звук, словно где-то высоко над ними в облаках завывал баньши. В то же мгновение из ниоткуда задул сильный ветер и принес неожиданный ливень. Улица и дома, автобус с пассажирами, весь мир вокруг сделались туманными и неясными. А затем они начали падать сквозь тьму — однако длилось падение не дольше двух ударов сердца. Ноги ударились о землю.
Снайп при приземлении, конечно, споткнулся и упал на четвереньки; он зашипел проклятие, но не успел договорить — его вывернуло наизнанку. Дуглас тоже почувствовал приступ тошноты. Желчь подступила к горлу, но он сглотнул и этим все кончилось. Он старался не отвести взгляд от шпиля церкви Святого Мартина, возносящегося, как кинжал, устремленный к сердцу небес.