Костяной
Шрифт:
Переплетение ветвей раздробило луну в мелкие, как звезды, осколки. Они ничего не освещали, но дернулись и замерцали рябью, когда в ответ на наш зов наконец сдвинулось что-то во тьме.
– Звал? – спросило нечто, и когда я сморгнул, в углах моих глаз хрустнул ледок. Стал сгущаться туман, глаза чуть привыкли к темноте и немного различали его. Было странно, но не страшно – зло.
– Вот твоя тысяча лет. Надеюсь, это будут худшие годы твоего существования.
То, ледяное, тяжелое, шевельнулось неведомо где, вроде рядом,
– Уговор есть уговор, – сказал я. – Ты готов его нарушить?
Я знал, что уговор как нить бусин: если он порвется, то разлетится все, и почувствует каждый, по Ту сторону и по эту.
– Ты и так перешел черту. Тот, Встречный, кого я убил безымянным клинком, – это ведь ты его послал, когда не захотел сдержать слова.
– Обвиняешь! – вскинулась тьма.
– Конечно, – кивнул я. – Ты принимаешь уговоренную оплату и отдаешь мне оплаченное? Или отказываешь?
Темнота зашипела, ледяная лапа впечаталась в мою протянутую руку, и я почувствовал, как груз чужого тысячелетия упал с моих плеч. Золотистое сияние появилось в голове, стало тепло, тесно.
Береникина память, легкая, как мечта, тяжелая, как весь мир, светлая, как блики на волнах.
Береника, любовь моя, теперь ты вспомнишь, что любишь меня. Наверное, я мог бы завоевать твою любовь снова, как в первый раз, но, милая, они забрали у тебя столько счастливых воспоминаний, тех, что делали нас – нами, что делали тебя – моей. Я верну тебе их все.
Нечто вздохнуло и ушло, ночь захлопнулась, как окно. Туман взялся колючим инеем на всем – на деревьях, щетине, бровях, одежде, волосах Тетки-Чесотки.
Она улыбнулась от души, зажигая фонарь.
– Ты знаешь, как отдать ей это.
– Поцелуем?
– Конечно.
Я не ждал ни минуты, седлая сменного коня.
Береника не глядела на корабли в подзорную трубу, не дула в рожок, приманивая ярких птиц, не сушила ягоды на камнях.
Как всегда, сердце мое на миг замерло, когда она обернулась ко мне, стоя в волнах и прикрываясь ладошкой от солнца.
– Привет, Береника, – сказал я.
Железо
Кто-то улыбнулся у меня за спиной.
Вечерело. Расколотая луна карабкалась наверх. Хмурые шпили дальнего ельника были как зубы, закусившие край увечного светила. Чуть бликовало стекло у горизонта.
Я сидел на корне, давно превратившемся в камень, и поглядывал на пруд внизу. В нем жили человеческие рыбы, и иногда я их ловил. Но сейчас я ждал, когда отразится первая звезда, – хотел загадать желание.
Улыбка не исчезала – я чувствовал ее основанием затылка. Теплое навязчивое ощущение в темноте.
Кого ж там принесло не вовремя, подумал я. Поднялся, прежде чем подошедший успел окликнуть меня. Пусть знает, что нашел того, кого искал.
Лохматый лес уже был
Я не очень хорошо видел в сумерках. Поэтому человека я особо и не разглядел. Просто почувствовал, что человек, а не какая другая тварь. Это я ни с чем не мог спутать.
– Доброго вечера, – сказал незнакомец. На нем был плащ, какой носят Убои, – будто из закопченной паутины. Он совсем не отсвечивал и почти не шуршал. Сектантская одежка. Убоявшиеся считали, что лучше никому их не видеть и не слышать лишний раз. Было ясно, что лица он не покажет – вера не позволит.
На плече его сидела птица. Сначала я было подумал, что ворон, но тут же понял, что это здоровенный грач. Он дремал.
– Доброго, – ответил я, оглядев пришельца.
– Глум? – осведомился он.
– Да. Куда-то нужно?
– В Торнадоре, – кивнул собеседник. – Мое имя Лода.
Чем заняться человеку в Торнадоре, подумал я. Чем заняться щуке на сковородке? Одно из немногих мест, где можно купить почти все, но… Это не человеческий рынок.
– Мы должны попасть туда до следующего заката, – добавил он.
– Я ходил в Торнадоре, – сказал я. – Из пяти человек, которых я провожал, потом я не встречал ни одного. А вот вещи двоих из них видел на рынке в Сколитур, у Падучей башни. Может, тебе лучше туда? Немногим дальше.
Он снова кивнул:
– У той башни складывают скарб мертвецов. Тех, которых не смогли опознать.
Видно, его не смущали мои рассказы.
– Ты сказал «мы», – продолжал я. – Поскольку я, как известно, ничего не должен до задатка, надо ли понимать, что с тобой пойдет кто-то еще?
– Моя подруга, Ставра. Ты согласен провести нас?
– Девушка… – произнес я задумчиво.
– Это имеет значение?
– Да, – не стал я врать. – Присутствие девушки провоцирует всяких… сердцеедов.
– Да ладно там, – сказал он, поглаживая грача на плече. – Я думаю, вдвоем мы защитим девушку от всяких… Сердцеедов.
Я смерил его взглядом. Немного снизу вверх. Под плащом смутно угадывался клинок. Это, понятно, ничего не гарантировало в Доле.
– Самый лучший вариант – это найти еще одну девушку. Ты, должно быть, в курсе, что всякие… В общем, они не трогают пары.
– Слышал такое, – отозвался из глубин капюшона Лода. – Так что, правда?
– Да, если всех поровну, то инцидентов не бывает. Конечно, там еще надо на возраст смотреть, но…
Лода отмахнулся.
– Ты хочешь сказать, что мы можем и не пойти?
– Я еще не знаю, что я хочу сказать, – ответил я, чувствуя слишком старательное раздражение Лоды и потому не намереваясь его щадить. – Времена сейчас не самые лучшие. Недавно девушка по имени Этдоттир вернулась со стороны гор почти без волос и совсем без разума. Такого я раньше не видел.