Косвенно Касательная Улика

Скрупский А. В.

– Не торопись с выводами. Возможно так убийца запутывает следы.

– Но почему вы так уверенны что это убийство?

– Он что-то знал.

– А что если док, в отчаянии от своих поступков, понял что на грани поимки, не выдержав стреляет себе в лицо?!

– Хорошая попытка, детектив, но у этой истории всё не то чем кажется!

Дженкинс провёл в своём доме около получаса, за это время в его дом мог проникнуть кто угодно.

– Да, но а как же мы?!

–

Преступник мог проникнуть в дом гораздо раньше нас.

– А что на счёт самоубийства?

– Похоже его вынудили. Ни прощальной записки, ни выстрела в упор. Дженкинс стрелял в себя с небольшого расстояния, так, будто его пистолет был насильно повёрнут в его сторону.

– А что если тот кто подвозил Дженкинса, приказал ему убить себя?

– И наш послушный док, принялся выполнять приказ. Хм...Интересно.

Ньюман! Ты меня всё больше и больше удивляешь.

– Нет, я имел ввиду... А хотя ладно.

– Возможно и предыдущую жертву шантажировали доведя до самоубийства?

Хотя мне слабо верится в то, что этого прохвоста чем-то можно прижать.

Дождавшись подкрепления, мы незамедлительно покинули дом Дженкинса и разошлись по домам. Пока я ехал в машине, меня всё не покидало чувство будто я всё еще еду в машине с напарником. Видать нужно меньше проводить время с другими людьми. Такое чувство будто я всё еще слышу его болтовню.

Это малость напрягает. Не люблю пустую болтовню, в особенности от коллег. Не уже ли я похож на того человека, с кем можно поговорить по душам? Да я и слова лишнего не пророню, в особенности если это касается моей личной жизни. Я не привык жаловаться. Да я попросту не умею этого делать. Помню как делал это в последний раз. Это выглядело настолько убого и нелепо, что я больше не жалуюсь никому, даже себе. Я быстро устаю от всего этого. Мне хочется закрыться ото всех и сбежать. Но когда я сбегаю, мне хочется обратно ворваться в строй и разрушить былые представления обо мне. Порой я представляю себе будто в мире нет никого кроме меня. Я один! И это прекрасное, греющее чувство, когда все обязательства уходят, когда все люди со своими разговорами и проблемами вдруг исчезают! Наступает момент, когда я погружаюсь в детство. Мир беззаботной жизни. Я просто есть и всё. И всё! Нет ни преступлений, ни разговоров ведущих в никуда, ни ссор, ни конфликтов. Я устал. Подъезжая к дому после работы, я заглушаю мотор и хоть минуту, хоть самую малость сижу в тишине. Мне это необходимо. Мне необходимо не видеть и не слышать. И после глубокого вдоха и выдоха -выхожу.

Войдя в квартиру, у порога меня встречает моя жена, Лилиан.

– Здравствуй, дорогая!

– Здравствуй!
– Тихим голосом отвечает Лили.

– Я так устал...

– О, Джейк...
– Обнимает меня в ответ.

– Мэгги спит?
– Я начинаю целовать её быстрыми рывками, словно клюя.

– Угу. Кто-то говорил что устал?

– Да, устал. Мне нужно срочно снять стресс.
– Говорю продолжая целовать.

– Может тебе налить что нибудь выпить? Вместо...

– О, нет. Это плохая привычка. Так и спиться можно.
– Беру её на руки и несу прямиком в спальню.

– О, Джейк?! Что на тебя нашло?!
– Игриво смеётся жена. Мы быстро раздеваемся, я бегу закрывать двери и затем неторопливо всхожу на кровать.

– Может быть ты голоден?

–

Еще как голоден.

– Нет, нет! Может тебя сначала накормить? Ах...
– Молча начинаю гладить её промежность. Она нежно меня покусывает, я резко вхожу в неё и начинаю двигаться размашистыми движениями, входя как можно глубже. Лили старается не шуметь, а я разворачиваю её, и вхожу сзади, прикрывая в одночасье её рот ладонью. Затем,после небольшого захода, кладу её на живот, сдвигаю её ноги одним продольным движением ног и продолжаю работать бёдрами. Спустя какое-то время я начинаю слегка теряться. Как будто проваливаться. Опять всплывают мысли о работе, и эта чёртова доска со всевозможным расчленением плоти. Я постепенно начинаю притормаживать, а затем и вовсе валюсь на бок. Лили обеспокоено спрашивает:

– Джейк, что-то не так? С тобой всё в порядке?

– Извини. Похоже я действительно устал.

– Ничего. Мне и вчера если честно хватило.
– Восторженно отвечает Лили.

– Да?
– С удивлением узнаю я.

– Что-то я не припомню.

– Ну...Ты вчера знатно меня оттрахал . А я в свою очередь, тебя отблагодарила!

И тут постепенно ко мне начинают приходить воспоминания о вчерашнем вечере. Я стараюсь вспомнить что было днём, но не могу оторваться от мысли о божественном минете. О, Господи. О чём я только думаю? Соберись, Джейк! Секс не должен на тебя так влиять! Я уже далеко не мальчик и могу держать себя в руках. Боже, как это приятно. Она знает что делает. Мои мысли постепенно превращаются в сумбур. Я не могу сосредоточиться ни на одной мысли. Сразу возникает другая. Я нахожусь далеко не здесь. Меня словно несёт как призрака, сметая из стороны в сторону.

Я думаю о сексе, но я даже не возбуждён! Моя эрекция в миг угасла, но меня продолжают терзать мысли о минете от Лилиан. Мне нужно передохнуть. Жена говорит мне что-то, но я не могу разобрать ни слова. Такое чувство будто нас снимают на камеру. Мы - главные действующие лица. Но похоже я забыл слова. Моя голова начинает раскалываться, словно я выпил лишнего. Пытаюсь вспомнить о чём мне рассказывал Гарри в машине. Делаю глубокий вдох и постепенно успокаиваюсь. Думаю о том как шумит океан, слышу кричащих чаек на берегу. Ложусь на песок. Он довольно тёплый. На меня светит солнце. Ветер обдувает моё тело. Я засыпаю.

Открываю глаза. Понимаю что я проспал, по тому как солнце уже взошло. Я не успеваю сделать кофе, а сразу же хватаю одежду и судорожно пытаюсь одеться.

Я не приготовился с вечера и это мой большущий косяк. Застёгиваю рубашку, хватаю ключи и бегу к машине. Весь помятый и не бритый, каким и должен быть настоящий детектив. Завожу мотор. У меня всё еще болит голова. Не могу вспомнить что снилось ночью. Что-то связанное с моей работой. Осталось угнетающее послевкусие ото сна. Оно даже слегка деморализует. Впереди еще целый чёртов день, а я уже чувствую себя каторжником которого хлещут по спине батогом. Сука.

Доехав до работы, я уже чувствовал весь этот «саспенс» который ожидал меня в офисе. Пока я поднимался на свой этаж, я морально настроил себя к унижению.

Как можно сильнее себя оскорбить в лифте, чтобы любое оскорбление от начальства, показалось мне комплиментом. Сейчас мне хочется только одного:

– Умереть.

Уильям Харкен. Этот ублюдок славится своей манерой орать без умолку, унижать подчинённых и конечно же возвышаться самому. У нас с ним извечный конфликт. Но тем не менее он понимает что я во многом остаюсь прав. Единственная причина нашего обыденного конфликта, остаётся показать кто здесь начальник. Двери лифта открываются, я уже вижу лицо своего недовольного босса. А Гарри уже во всю распинается в его кабинете.