Косые тени далекой земли
Шрифт:
– Уволился? А вы не знаете, куда он отправился после этого?
– В Англию.
– В Англию?
Рюмон ошеломленно взглянул на старика.
– Да, в Англию. Дело в том, что «Кортес», в отличие от моей лавки, специализировался на ценных редких книгах. К ним часто приезжали покупать книги такого рода букинисты из Германии, Франции, Англии и даже нередко из Америки. Среди них был один букинист-англичанин, Дональд Грин его звали. Гильермо пришелся
От отчаяния у Рюмона подкосились ноги.
Он опустился на стул у прилавка:
– Значит, это произошло в тысяча девятьсот пятидесятом году, примерно сорок лет тому назад, да?
Старик провел рукой по подбородку:
– Да. Четвертого ноября это было. Гильермо вместе с Грином пришел ко мне прощаться. В тот день как раз на Генеральной Ассамблее ООН было принято решение отменить «Декларацию о бойкоте Испании»,[После войны в течение нескольких лет Испания рассматривалась ООН как фашистское государство.] вот я и запомнил.
– А сколько лет было тогда Грину?
– Наверное, лет шестьдесят.
Рюмон вздохнул:
– Его уже наверняка нет в живых.
Старик пожал плечами:
– Мне вот девяносто пять, а я, как видите, жив-здоров.
Рюмон потер рукой лоб:
– Вы правы, простите. А скажите, вы случайно не помните, в каком городе находилась лавка Грина?
– Мне кажется, где-то в Лондоне, но точно я вам не скажу.
Рюмон достал пачку сигарет и предложил старику закурить. Тот покачал головой.
– В лавке я не пью и не курю. Для книг огонь и вода – самые страшные враги.
Рюмону ничего не оставалось, как спрятать пачку обратно.
– Вы не могли бы рассказать мне все, что помните о Гильермо? Что угодно: как он выглядел или что он был за человек.
Старик поднял очки на лоб:
– Он высокий был, мускулистый. Говорил, что раньше был моряком, потому-то и телосложение у него было как у моряка. Помнится, он рассказывал, что приехал из Мексики. По-испански он говорил без акцента. У Кортеса проработал лет пять, наверное. Было ему тогда за сорок, и, сколько я его знал, он был холостяком.
– Так, по-вашему, он хорошо разбирался в книгах?
– Да. В то время нам было запрещено торговать книгами левого толка, будь они написаны по-испански или на других языках. Но Гильермо был в этой области настоящим специалистом, и, насколько я знаю, ему была поручена подпольная торговля книгами такого рода. Но поскольку мне было известно, что он вступил в ряды
«Голубой дивизии» и воевал против русских, я не считал его коммунистом. Сам хозяин магазина, Кортес, тоже левых идей не придерживался, но был человеком авантюрного склада и кроме редких книг брался еще и за такие.
– А о гражданской войне или о Японии Гильермо вам ничего не рассказывал?
– Нет. И о Мексике тоже. Он вообще о себе особенно не распространялся.
Рюмон вытащил висевший на шее кулон:
– Вам не приходилось видеть у Гильермо такой же?
Старик вытянул шею и некоторое время внимательно рассматривал кулон, но в конце концов лишь пожал плечами и помотал головой.
– Нет. Что-то не припоминаю.
Рюмон встал со стула, достал визитную карточку и написал на ней телефон гостиницы
«Вашингтон».
– Если вы еще что-нибудь вспомните, прошу вас, позвоните. Например, какие-нибудь новые сведения о Дональде Грине. В течение некоторого времени вы можете связаться со мной по этому телефону.
Старик взял визитную карточку и, едва взглянув на нее, вдруг произнес:
– Я вот вспомнил, что у Грина работала его дочь Леонора, она у него вроде секретарши была. Она всегда приезжала в Мадрид вместе с ним. Тихая девушка лет тридцати, не то чтобы красивая, но с великолепными рыжими волосами. Может быть, если Грина уже нет в живых, лавка перешла в ее руки. Она-то, скорее всего, еще жива.
– Большое вам спасибо. От всего сердца желаю вам долгой жизни.
Старик проводил своего покупателя до двери, и, с приобретенной книгой под мышкой, Рюмон вышел на улицу.
Взглянул на часы. Было начало девятого. В половине он встречался в вестибюле гостиницы с Спитаку Харуки и всей компанией.
Подняв воротник пальто, Рюмон зашагал под дождем.
Англия? Когда же наконец кончатся эти бесконечные поиски Гильермо? И где?
Старик вернулся на свое место за прилавком и снова занялся починкой книги.
Вставив книгу без обложки в тиски, он крепко зажал ее. Мелкой шкуркой стал снимать присохший к страницам клей.
Гильермо…
Давно он не слышал о старом приятеле. Он чувствовал, что беседа его взволновала. Выходит, Гильермо воевал в Иностранном легионе Франко против рохо… Ну и ну.
Вдруг послышался звук открывающейся двери, кто-то вошел в лавку.
Старик поднял глаза и увидел в дверях мужчину в черном плаще, с острым блеском в глазах.
Не к добру пришел этот человек… Ну да, проводив японца, старик забыл запереть дверь…
– Извините, я уже закрываю… – проговорил он. Мужчина ухмыльнулся:
– Хорошая идея. Я тебе помогу.
С этими словами он опустил жалюзи на двери.
Старик попытался встать. Вошедший размашистой походкой подошел к прилавку и усадил его обратно на стул.
Старик судорожно сглотнул и, запрокинув голову, посмотрел на незнакомца.
На впавшей щеке человека был виден еще не совсем заживший порез. Старик похолодел от страха.
Мужчина вытащил книгу из тисков. Его руки тоже были все в порезах.