Кот и кореец
Шрифт:
Пела Анжелика очень плохо, даже, возможно, хуже, чем Пак.
Да уж, даже опозориться у Пака не получилось. Наоборот, появился новый тренд.
«Все теперь плохо поют и признаются друг другу», – подумала Кира. Добавить «в любви» она не смогла даже про себя.
Лис с Юлькой тем временем, сидя парте, доедали плов из одной кастрюли. Кира подошла к друзьям.
– Ну как, Кир? – спросила Юлька. – Какие мысли?
– Думаю, я хотела бы попробовать, – уверенно произнесла Кира.
– А, так бери, осталось ещё. – Лис протянул кастрюлю.
–
– Кира не про плов, – эхом повторила Юлька. – А про Пака. Только его тут нет.
– А, так он в спортзале.
– В смысле… Мы же сейчас… в спортзале, – удивилась Кира. – Или он… Там, где мы боксом занимаемся?
– Ну да. Там. Вот, смотри, минуту назад сделал фотку ринга. – Лис показал Кире телефон.
– И что мне теперь делать? – спросила она. – Я вообще ничего не понимаю. Пак то поёт, то уходит, даже со мной не поговорив. Это странно.
– Да ничего не странно. – Юлька поскребла ложкой по дну кастрюли. – Он ушёл, потому что тебя не было. А тебя не было, потому что вас Колосова задержала. А фотку выложил специально. Чтобы было понятно, где он. Кир, ты что, никогда в соцсетях фотки специально для кого-нибудь не выкладывала?
– Ну, я как-то посмотрела комбинацию у одного боксёра, а потом такую же сделала и отметила его.
– Кир…
– А, ну в таком смысле… Как Пак. Нет, так не делала. – Кира смутилась.
– Иди в спортзал, Кот. Или боишься? – Лис посмеивался. – Ну, как ты мне тогда сказала в корейском центре.
– Ладно, ладно, – вздохнула Кира и под завывания очередной влюблённой певицы направилась к лестнице.
…На улице было прохладно. Засунув руки в рукава куртки, Кира пробежала несколько кварталов до метро. Три станции до «Чертановской». О том, что будет говорить, Кира старалась не думать. И вообще, там ли Пак? Может, это старая фотка – просто решил выложить, да и всё. Как он вообще успел туда добраться так быстро? Впрочем, с такими-то огромными шагами он наверняка успел бы добежать на противоположный конец Москвы.
В спортшколе было много людей. Боксёры по вечерам в субботу не тренировались, и Кира даже не представляла, сколько на самом деле здесь спортсменов. Из-за закрытых дверей слышалась то музыка, то крики тренеров.
Она прошла знакомым коридором, остановилась перед закрытым боксёрским залом.
Сердце стучало как ненормальное, будто на самой первой тренировке в жизни.
Вдруг там никого не будет.
Там же тихо.
Значит, точно никого нет.
Кира нажала на ручку двери и проскользнула внутрь.
Нет, зал не был пуст.
Пак отрабатывал в ринге бой с тенью. Без музыки, без таймера – просто двигался по диагонали из одного угла в другой, выкидывал длиннющие руки. Красная майка – та самая, однажды испачканная тухлой рыбой, красные шорты, белые боксёрки с заправленными шнурками. Именно в таком виде он и выступал на сцене.
Пак повернулся и резко остановился.
– Привет, – сказал он, обнажив чёрную капу на верхних зубах.
Многие боксёры предпочитают тренироваться в капе, чтобы
– Привет! – Кира подошла к рингу и присела на его край. – Ты… Как ты тут…
– А. Я на такси. – Из-за капы его голос казался немного шепелявым.
Пак перелез через канаты и молча сел рядом с Кирой. Она смотрела прямо перед собой на спортивный зал: покачивающиеся чёрные мешки и огромное зеркало во всю стену.
– Ты хотела что-то сказать? – спросил он, уставившись на забинтованные руки.
– Защиту после атаки часто забываешь, – вырвалось у Киры, и она почувствовала, как розовеют щёки.
«Защита после атаки» – это здесь, блин, вообще при чём?!
– А, есть такое, да. – Пак кивнул.
– Ты… На тренировки не ходил. – Кира снова начала издалека.
– Репетировал. – Пак хмыкнул. – Слова запоминал. Так и не запомнил. Наверное, я всё-таки ненастоящий кореец.
– Я опозорилась. И ты… Тоже решил опозориться?
– Вроде того, – спокойно ответил Пак, медленно разматывая чёрный бинт на левой руке. – И, честно говоря, потом так мерзко стало. Захотелось убраться из школы как можно быстрее. Я вроде привык, что на меня смотрят. Но тут… В общем, считаю, что у меня точно получилось опозориться.
– Нет, не получилось, – вздохнула Кира. – Там все теперь поют. И наши, и те, кто из десятого. Лис написал, даже Колосова пела. Красиво, кстати.
«Господи, да что ты опять несёшь, – разозлилась Кира на себя. – Как много лишней болтовни. Зачем вообще сейчас про то, кто там поёт».
– Да у тебя тоже не получилось, Кот. Опозориться, – произнёс Пак. – На самом деле не было там ничего позорного, в этом видео. Наоборот, ты молодец. И многие тебя поддержали. Особенно девчонки. Ты просто… На сообщения не отвечала. Я бы всё тебе рассказал.
– Я не могла ни с кем разговаривать.
– Понимаю… А знаешь… Мне было бы приятно услышать такое признание.
Кира с шумом втянула воздух. Что он имеет в виду – что ему просто хочется получить признание или хочется получить признание от неё.
Вот сейчас хорошо бы что-нибудь сказать. Сказать, что он ей нравится. Сказать, что ей даже нравится, как он поёт. Или хотя бы спросить – серьёзно ли он это, со сцены?
Вот, всегда ведь была смелой. Всегда была такой, как бабушка говорит, – палец в рот не клади. А сейчас не может выговорить простейшие слова. Ладони потеют, а предплечья покрываются мурашками.
– Мне он больше не нравится. Филатов, – наконец произнесла Кира. – Он мне сразу разонравился, как только… Как будто и не нравился вообще никогда. Мне ещё больно… Наверное. Но не потому, что он мне нравится. А просто из-за всего, что случилось.
Она хотела добавить: «Но мне нравишься ты». И почему-то снова не смогла.
Пак вскинул брови.
– Здорово, Кот. Правда. Горжусь тобой, – произнёс он, старательно изучая белые пылинки на прорезиненном полу.
Здорово? Здорово – это совсем не то, что хотела бы услышать Кира. Нет, всё-таки надо что-то произнести уже.