Кот и мышь

Посвящается Мэри Луис, без чьей тяжелой работы, терпения и неустанной критики ни одна из моих книг никогда бы не была написана.

Дорогая Мэри!

Помнишь разговор в Нортэнгер-Эбби, когда Кэтрин Морленд, прогуливаясь с ее новыми друзьями Тилни, внезапно заявила:

— Я слышала, что в Лондоне вскоре произойдет нечто ужасное.

— В самом деле? — отозвалась мисс Тилни. — Что именно?

— Не знаю ни что именно, ни кто его автор. Я только слышала, что это будет ужаснее всего, что было раньше... Лично

Мисс Тилни, естественно, испугалась, но выразила надежду, что правительство примет меры для предотвращения несчастья.

— Правительство, — возразил ее брат, — не желает и не осмеливается вмешиваться в такие дела.

— Моя дорогая мисс Морленд, не слушайте его и, ради бога, расскажите мне о грядущей катастрофе.

— Катастрофа только у тебя в голове, моя дорогая Элинор, — сказал Генри. — Мисс Морленд имеет в виду всего лишь новую книгу, которая вскоре выйдет с двумя надгробьями и фонарем на обложке.

Приятно думать, что еще существует нечто, куда, как сказал Генри, правительство не желает и не осмеливается вмешиваться — даже если это убийство. Мне показалось, что будет забавным написать добрую старомодную мелодраму с двумя надгробьями, фонарем и т.д., а поскольку ты поведала мне подлинную историю, которая легла в основу моего сюжета, я с благодарностью посвящаю тебе эту книгу.

Твоя Кристианна.

Надеюсь, «Кот и мышь» — триллер в полном смысле слова, но значительная часть этой книги основана на реальных событиях. Издатель женского журнала рассказала мне подлинную историю о письмах к их «тетушке Агонии», на которой я и построила мой сюжет. Свою историю я поместила в валлийскую долину, где добывают уголь и откуда родом мой муж, постаравшись описать ее саму и ее обитателей как можно точнее (хотя и изменив названия мест). Несмотря на то что я нечасто использую реальных людей в моих книгах, здесь большинство персонажей имеет вполне реальных прототипов, которых я знала, а некоторых знаю и поныне. (Не беспокойтесь — люди никогда не узнают себя в книгах, разве только в тех, где их и близко нет, и они приходят в бешенство, когда их в этом уверяют.)

Эту книгу я посвятила своей подруге-издателю, хотя она возражала, опасаясь, что авторша писем узнает в ней себя. Мою приятельницу звали Мэри, а это также одно из моих имен, так что фактически я посвятила книгу и себе самой. Надеюсь, результат доставит вам удовольствие — меня, во всяком случае, он порадовал.

Кристианна Бранд.

Февраль 1984 г. Лондон.

С промежутками в три дня, неделю, две недели или, самое большее, месяц мисс Добрый-Совет снимала свои элегантные туфельки на каблуках-шпильках с элегантного розового письменного стола в редакции журнала «А ну-ка, девушки» и, бесшумно закрыв за собой розовую дверь кабинета, шла по длинному коридору к розовой двери кабинета мисс Давайте-Будем-Красивыми, открывала ее настежь и объявляла каждый раз все более драматичным тоном:

— Еще одно письмо от Амисты!

Мисс Давайте-Будем-Красивыми либо лежала на спине, энергично крутя воображаемые педали в воздухе, либо умащивала очаровательное круглое личико ароматической грязью, либо пыталась втиснуть кружевные панталончики и все прочее в замысловатый эластичный пояс.

— Нет! — восклицала она с интересом и возбуждением, в которые, однако, никогда не вкладывала ничего личного, и, сразу же прекращая наводить красоту исключительно ради читателей «А ну-ка, девушки», протягивала руку к письму Амисты, после чего с черным от грязи лицом и в эластичном поясе садилась на вращающийся стул и углублялась в лежащие перед ней каракули. Но дойдя до подписи, она всегда говорила: — Проклятие — все еще ничего не произошло!

Только одна вещь, случающаяся с корреспондентами мисс Добрый-Совет, по-настоящему интересовала и забавляла мисс Давайте-Будем-Красивыми, и в этом отношении письма Амисты не оправдывали ее

Сперва Амиста начала переписку с отделом мисс Давайте-Будем-Красивыми. Она обратилась с просьбой порекомендовать ей лосьон для снятия загара с рук. Послание было неуверенным, написанным неразборчивым и явно измененным почерком и содержало указание адресовать ответ почтовому отделению Суонси до востребования. Конверт был запечатан красным сургучом с золотыми блестками, а поперек печати красовалось имя «Амиста».

Мисс Давайте-Будем-Красивыми отправила ответ, начинающийся словами «Моя дорогая...» и рекомендующий лосьон, который «легко можно приобрести в любой хорошей аптеке». Поскольку такая информация казалась несколько суховатой, она с недавних пор стала добавлять: «Надеюсь, о н будет доволен! Ведь о н существует, не так ли?» Письма мисс Давайте-Будем-Красивыми изобиловали подобными игривыми фразами с множеством восклицательных и вопросительных знаков.

Следующее послание Амисты переводило ее прямиком в отдел мисс Добрый-Совет. Тем же неразборчивым почерком она выражала благодарность за бесценную рекомендацию. Загорелые руки уже реагировали на легко приобретаемый лосьон: «думаю, о н уже заметил, как приятно выглядят мои руки — мне по правде кажется, что сегодня он улыбнулся мне». После этого Амиста добавляла с робким отчаянием: «Ваше письмо было таким дружелюбным, а мне абсолютно не к кому обратиться. Не могли бы Вы дать мне совет. Как Вам кажется, имеет ли значение большая разница в возрасте между мужчиной и женщиной? Не менее десяти лет? Потому что мужчине, которого я люблю, больше тридцати — возможно, тридцать два или тридцать три!»

Мисс Давайте-Будем-Красивыми отнесла письмо по розовому коридору в соседний отдел.

— Это по твоей части, Тинка — от какой-то идиотки из Уэльса. Можно разобрать едва ли одно слово из четырех. К тому же я устала изобретать остроумные замечания насчет их бойфрендов — уже пятая девица поверяет мне свои сердечные дела.

Мисс Добрый-Совет тут же занялась письмом.

— А теперь письмо насчет разницы в возрасте, мисс Браун. «Амисте, почтовое отделение Суонси, Южный Уэльс, до востребования». Записали? Э-э... «Моя дорогая! Ваше письмо передали в мой отдел. Конечно я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Вам советом. В том, что молодая девушка влюблена в мужчину на десять лет старше ее, нет ничего необычного или неблагоразумного, но так как Вы, похоже, не вполне уверены, отвечает ли он Вам взаимностью, не думаете ли Вы, что какой-нибудь юноша ближе Вам по возрасту...» И далее в том же духе.

Подобно мисс Давайте-Будем-Красивыми с ее легко приобретаемыми лосьонами, мисс Добрый-Совет имела собственные стандарты для юных леди, еще не достигших двадцати лет и влюбленных в старых-престарых джентльменов, перешагнувших за тридцать...

Сама мисс Добрый-Совет также была старой-престарой леди почти что тридцати лет. В этом году она стала автором и редактором отдела «А ну-ка, девушки», но до того провела долгие годы репортером «Консолидейтид ньюс сервис», где ее карьера завершилась весьма печально. С трудом добившись интервью у знаменитой Ангел Сун, мисс Джоунс выдала полколонки о ее новом шлягере «Она загадочна, как сфинкс», исполненном в тот вечер в первый раз, не выяснив, что он был и последним. Ангел Сун на следующий день отправилась в продолжительное свадебное путешествие, больше не появившись перед безутешной публикой, а мисс Катинка Джоунс (просто Кэтрин Джонс не подходило для Флит-стрит{1}) была освобождена от работы и смогла принять предложение журнала «А ну-ка, девушки» стать их четвертой или пятой мисс Добрый-Совет. Со временем она сделалась хладнокровной, несентиментальной, но до ужаса веселой. «Мы должны заполучить Тинку, — говорили те, кто устраивал вечеринку. — Она всегда такая веселая». И мисс Джоунс приходила в туфельках на высоком каблуке, одетая по последней моде (работая в «А ну-ка, девушки», иначе нельзя), с взбитыми или завитыми самым модным парикмахером темными волосами, на которых кокетливо красовалась соломенная шляпка с вуалью длиной в три ярда... «Слава богу, наша Катинка здесь! — облегченно вздыхали хозяева. — Теперь вечеринка пройдет как надо!» Все мужчины смотрели на Катинку Джоунс как на закадычного друга.