Кот, который плыл вверх по ручью
Шрифт:
— Мистер Квиллер! — донёсся до Квиллера женский голос. — Вы меня помните? Я Дженелл — из «Тихой пристани».
— Конечно, я вас помню, — заверил он, не выказывая удивления. Два года учебы в колледже, контакт с деловым миром и стрижка придали ей вид настоящего менеджера, несмотря на миниатюрность.
Босс распорядился:
— Дженелл, поводи тут мистера К. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.
— Вы видели переделанную мебель? — спросила она. — Один молодой человек из Содаст-Сити берет ставни, двери,
Разнородные компоненты каждого произведения умельца были покрашены, чтобы краска всё скрепляла. Он отдавал предпочтение белой, терракотовой и изумрудно-зелёной.
— Что вы об этом думаете? — спросила Джанелл.
— Это, несомненно, оригинально. Некоторые вещицы весьма занятны. Они подойдут для людей, которые не принимают себя слишком всерьёз.
Откуда-то донёсся нахальный крик: «Куку! Ку-ку!»
— Кто это сказал? — осведомился Квиллер, притворяясь возмущённым.
Издав смешок, девушка ответила, что это часы Арнольда.
— У него магазины в Локмастере и Мусвилле, но ему нравится идея выставляться здесь.
В киоске Арнольда были выставлены медные подставки для дров; подсвечники из красного стекла; восточные, поблекшие от времени, ковры; птичья клетка, сплетенная из ивовых прутьев; гравюры в рамках, изображавшие Ниагарский водопад и Гудзон; несколько кухонных часов из древесно-стружечных плит, которые громко тикали, и часы с кукушкой — в точности такие, как те, которые Гас Лимбургер обещал своему работнику.
Из другого конца зала позвали Дженелл, и она, извинившись, поспешила на помощь торговцу. Квиллер огляделся, и его привлекла запертая стеклянная витрина, в которой было выставлено несколько раритетов: пара бронзовых обезьянок, державших толстые свечи; медная масляная лампа из Индии; маленькая вышитая подушечка с датой — 1847. Особенно заинтересовала Квиллера вставленная в раму картина маслом, размером двенадцать на пятнадцать. Это была сценка на пляже — судя по скромным пляжным костюмам, написанная в двадцатые годы.
— Что это за вещь? — спросил он Дженелл, когда та вернулась.
— Этот экспонат не продаётся. Мы как раз делаем надпись. Торговцев приглашают выставлять их личные сокровища. У каждой вещи будет ярлык с указанием имени владельца. Эта картина, выполненная маслом, — моя.
— Превосходное качество. Как она к вам попала?
— Это длинная история! Со странным концом.
— Мне бы хотелось её услышать, если вы не возражаете.
— О, я с удовольствием вам расскажу! — Она обвела взглядом зал, где суматоха становилась все сильнее.
— Когда вы не будете заняты, — поспешно добавил он, — и когда у меня будет при себе диктофон.
— Я могла бы прийти завтра пораньше, — предложила она, — скажем, в девять
— Договорились! — ответил он, и тут закричал ещё один торговец:
— Мисс ван Рооп!
Из офиса вышел Кемпл.
— Как тебе понравилось увиденное?
— Пока что недурно. А что это за возвышение в конце зала?
— Его использовали для аукционов, когда здесь был «блошиный рынок». Мы пока не решили, что с ним делать.
— А как насчёт того, чтобы выставить — не на продажу — мебель музейного качества из чёрного ореха, изготовленную в тысяча девятисотом году? Да ещё с романтической историей в придачу?
— Ты меня разыгрываешь?
— Эта мебель принадлежит Фонду К., и ей нужно временное пристанище, пока не будет построен новый музей. Разумеется, она застрахована на приличную сумму.
— Я знаю. Фонд К. все делает как следует. Чего они захотят от нас?
— Что-то типа барьера вокруг возвышения, чтобы публика не имела доступа к этим музейным экспонатам.
— Бойфренд Дженелл может сделать барьер из старых перил от веранды, — сказал Кемпл. — Это тот парень, который мастерит мебель из разных деталей старых домов. Когда ты привезёшь свои сокровища? Может быть, нам придётся нанять вооруженную охрану, — шутливо предположил он.
— А ты бы не хотел издать буклет, где рассказывалась бы история этих вещей? Есть элемент тайны в трёх зеркалах — на всех одинаковые трещины, образовавшиеся весьма необычным путём.
— Становится всё интереснее. А как нам это сделать?
— У меня есть вся информация, — ответил Квиллер. — Я напишу текст, а ты можешь напечатать буклет в одной пикакской типографии, где очень быстро работают.
— Моя партнёрша будет в восторге! — воскликнул Кемпл.
Квиллер вернулся домой в прекрасном настроении. Ему удалось убить двух зайцев. Чтобы это отпраздновать, он объявил сиамцам, встречавшим его у входа: «Сегодня на обед — крабы!»
Сначала он позвонил домой поверенному.
— Барт, я не извиняюсь, что звоню тебе в воскресенье домой, ибо знаю: тебя порадует моя информация. «Антикварная деревня» — классное заведение, которое открывается в этот уикенд под неусыпным надзором Эрни Кемпла, — жаждет выставить нашу мебель из чёрного ореха, не на продажу, а в качестве экспоната. Нам бы лучше её застраховать.
— Какова её стоимость?
— По крайней мере семьдесят пять тысяч. Ей сто лет, она редкого качества, и с ней связана легенда.
— Кто может это подтвердить?
— Сьюзан Эксбридж.
Следующий звонок Квиллер сделал домой Сьюзан, торговавшей антиквариатом.
— Сьюзан, если Аллеи Бартер позвонит тебе насчёт мебели из чёрного ореха, которой сто лет, хорошо бы сказать, что она стоит семьдесят пять тысяч долларов. Я потом тебе все объясню.
— Да ради бога, дорогой, — промурлыкала она.