Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
За дверью стояла Айрис Кобб в шляпе и пальто и держала в руках тарелку.
– Я иду в церковь, – сообщила она. – Не хотите ли булочек с клюквой? Я поднялась рано и испекла их. Не могла спать.
– Спасибо, – ответил Квиллер, – но боюсь, вы меня перекормите.
– Как выглядит ковер? От сливок остались пятна?
– Выглядит неплохо, но, если вы хотите отдать его в химчистку, я заплачу.
– Как ваше колено? Лучше?
– Такие ушибы всегда больше болят по утрам. Я пробую ставить холодные компрессы.
– Может, поужинаете с нами около семи? Тогда вам не нужно будет выходить из дома… Си-Си расскажет что-нибудь интересное про Хламтаун, – добавила она,
Просто картофель, взбитый со сметаной и укропом. И салат с заправкой из рокфора. А на десерт – шоколадный кекс.
– Хорошо. Я приду, – сказал Квиллер.
Он оделся и поковылял в аптеку-закусочную, поскольку не мог прожить без воскресных газет. У стойки он с трудом проглотил два крутых яйца, которые, впрочем, предлагались как приготовленные всмятку, и заработал несварение желудка, прочитав новую колонку Джека Джонти. Этот Джонти, будучи моложе Квиллера в два раза, имел наглость с дельфийских высот своего юношеского невежества написать статью, претендующую на остроумие и мудрость.
Весь оставшийся день журналист лечил больное колено и стучал на искалеченной машинке, и его страдания смягчал свойственный котам инстинкт Флоренс Найтингел [7] : каждый раз, когда Квиллер садился, Юм-Юм вспрыгивала к нему на колени, а Коко ходил вокруг с озабоченным видом, тихо мяукал и, едва встретив взгляд Квиллера, начинал мурлыкать.
К семи часам запах говядины, тушенной с чесноком и сельдереем, выманил постояльца из комнаты.
Си-Си, голый до пояса и босой, сидел с банкой пива в руке, перекинув ногу через подлокотник кресла. Он что-то проворчал, увидев гостя, – более благодушно, чем ожидал Квиллер, – а миссис Кобб радостно посмотрела на жильца и усадила его во внушительное кресло с подголовником.
7
Флоренс Найтингел (1820–1910) – английская леди, сестра милосердия, реформатор условий содержания в госпиталях, реорганизатор курсов для медицинских сестер. Отказавшись от светской жизни, посвятила себя работе в больнице как сестра милосердия.
– Эпоха Карла Второго, – сказала она. – Лучшее, что у нас есть.
Потом пришел черед демонстрации других сокровищ. Квиллер сдержанно восхищался: вот чучело совы, вот деревянный орел с разинутым, ярко-красным изнутри клювом (вероятно, ангина), вот портрет младенца с обрюзгшим лицом сорокалетнего пьяницы (масло) и аптекарский стол с двумя дюжинами крошечных ящичков, не нужных никому, кроме аптекаря.
Радиоприемник на столе издавал бессмысленный непрекращающийся ритмический шум. Миссис Кобб, опытная хозяйка, принесла блюдо крошечных пирожков с мясом и подала на тарелках с кружевными бумажными салфетками стаканчики клюквенного коктейля.
Си-Си сказал:
– Кого ты пытаешься поразить всей этой чепухой?
– Нашего нового жильца, разумеется. Стала бы я трудиться над эмпанадас для такого разгильдяя, как ты!
Си-Си повернул небритое, но все равно красивое лицо к Квиллеру:
– Будьте осторожны с ее «вкусностями», мистер. Она может отравить вас, как отравила своего первого муженька.
Он проговорил это без улыбки, но Квиллер заметил в глазах антиквара удивительно ласковый блеск.
– Если я и отравлю кого-то, – ответила Айрис, – то это будет Невежа Кобб…
Пленка пошла-поехала, и раздалась дьявольская какофония: бульканье, свист, подвывание, хрюканье и сипение.
– Заткни эту чертову машину! – заорал Кобб больше для порядка, чем от злости.
Она рассмеялась:
– Вот как ты храпишь. Как каллиопа [8] . А ни за что бы не поверил, правда?
– И на это ты потратила мои деньги?! – Си-Си ударил кулаком по кнопке магнитофона, заставив аппарат замолчать. Но выглядел при этом совершенно беззлобно.
– Я использую запись как доказательство, когда подам на развод. – Миссис Кобб подмигнула Квиллеру, и тот почувствовал себя очень неловко, словно подсматривал в замочную скважину.
8
Каллиопа – здесь: клавишный музыкальный инструмент.
Си-Си мрачно поинтересовался:
– Есть-то будем?
– Вот всегда так: говорит, что терпеть не может моей стряпни, – сообщила Айрис, – но еще ни разу от нее не отказался.
– Я могу съесть все что угодно, – добродушно проворчал муж. – Так что у нас сегодня за помои?
Когда обед был подан и все занялись едой, Кобб подобрел и стал выглядеть просто-таки обаятельным. Квиллер пытался представить Си-Си выбритым, в белой рубашке и при галстуке. Получался или удачливый коммерсант, или актер – любимец женской публики, или сердцеед, или мошенник. Почему Си-Си избрал себе в Хламтауне амплуа неряшливого брюзги?
Журналист небрежно обронил:
– Вчера я познакомился с «тремя сестричками», – и стал ждать реакции.
– Ну и как вам понравилась рыжая? – поинтересовался Кобб, бросив сердитый взгляд в свою тарелку. – Не будь у нее нога в гипсе, она бы побежала за вами, как собачонка.
– А что вы думаете о нашем втором жильце? – сменила тему Айрис. – Разве он не смешной?
– Неплохо притворяется, – ответил Квиллер. – Говорит, что играл на Бродвее.
Си-Си фыркнул:
– Да он к Бродвею ближе чем на пушечный выстрел и не подбирался!
Миссис Кобб защитила Николаса:
– Бен обожает играть Санта-Клауса. Каждое Рождество надевает красный костюм, приклеивает бороду и идет к детям в больницу.
– Они, наверное, ему за это платят, – буркнул Си-Си. – Бесплатно он ничего не делает.
– Однажды, – продолжила Айрис, – посреди Цвингер-стрит сидел раненый голубь, а десятки других летали вокруг, защищая его от машин, и я видела, как Бен вышел из магазина с обувной коробкой и спас птицу.
Квиллер сказал:
– У него в магазине есть отвратительная вещь: чучело котенка на пыльной бархатной подушке.
– Это подушечка-игольник. В веселые девяностые [9] все были на таких помешаны.
– Неужели он зарабатывает на жизнь этой своей мрачной коллекцией? Или у него тоже есть работа на стороне?
– У Бена есть кое-что в загашнике, – поведал Си-Си. – Он когда-то зарабатывал много денег – пока налоги не повысили.
Миссис Кобб испуганно взглянула на мужа.
9
Имеются в виду девяностые годы XIX в.