Кот по имени Сабрина
Шрифт:
— КОТ!
— Что? Что? — Бобры вернулись! Почему он не сбежал раньше?
— ИДИ СЮДА, КОТ!
— Куда? Куда? — Бобер, наверное, спрятался в тени.
— Сюда, где есть прореха в стенке. Я вижу тебя. И ты меня можешь разглядеть.
Точно! Бобер! Сквозь корзиночное переплетение веток светился желтый глаз! Но это не бобер. Страшнее. Глаз был пронзительный и властный. И еще что-то в этом взгляде… Что? Спокойствие! Сабрина всегда опасался спокойного, уверенного взгляда.
— Отстань от меня!
— Слушай, кот, вот-вот рухнут и остальные запруды. Поспеши убраться отсюда, пока
Самоуверенный идиот! Ему-то какое дело?
— Тогда и ты утонешь.
— Выдры не тонут. Пошел отсюда!
Так это Лутра! Гладкая и стремительная Хозяйка Болот! Сабрину пробила дрожь. Никто не мог обхитрить Лутру. Она была непобедимой. Имя ее произносили шепотом и с благоговейным страхом. Что ж, если Сабрине суждено умереть, то не стыдно принять смерть из этих лап. Страх, отчаяние, обреченность соединились в одном протяжном вопле:
— Бери меня, Лутра! Я хочу умереть!
И в то же мгновение невероятной силой снесло хатку. Сабрина покатился по крыше, заверещал от страха, попытался подняться на ноги, но черный поток воды захлестнул сорванную с места хатку. Кота затащило под воду, перевернуло несколько раз и вдруг снова выбросило на поверхность. Мимо неслись увлекаемые сильным течением бревна, берега мелькали с пугающей скоростью. Он летел в бездонную пропасть небытия!
— Забудь, что я сказал, Лутра! — вопил он. Сейчас, перед лицом неминуемой гибели, он вдруг понял главное. Все годы сомнений не стоили ничего перед этой главной правдой. — Я хочу жи-ить! — выл Сабрина.
Рядом с ним вынырнула ладная, гладкая головка.
— Ты уверен в этом? На болотах поговаривали, будто ты устал от жизни. Еноты толкуют, что жизнь для тебя всегда была тяжелой ношей и счастлив ты только тогда, когда спишь. Я могу подарить тебе, Сабрина, бесконечный сон. Соглашайся.
— Нет, Лутра! Жизнь мне очень дорога! Я был глуп! Теперь все переменилось!
— Настаиваешь? И потом не станешь винить меня в том, что я оставила тебе жизнь?
— Не-ет! Не хочу умирать! Я жил только наполовину! Так никогда и не знал, что такое… спаривание… с желанной самкой… или желающей тебя… ради этого, Лутра… вытащи меня! — Яростно молотя всеми четырьмя лапами, выныривая, чтобы успеть жалобно мяукнуть словечко-другое, и снова погружаясь в пучину, Сабрина умолял о спасении. — Может… мой будущий отпрыск… вернет долг… потомкам великой… — Вода сомкнулась над ним.
— Ладно, не стану лишать всех нас твоего потомства… — услышал он, вынырнув снова. — Хватайся лапой за мою шею.
И Сабрина почувствовал, как его тянут вверх, а через мгновение уже смог вцепиться в ветку плывущего мимо дерева.
— Помни о своем обещании, — прокричала Лутра, нырнула и исчезла.
Сабрина вскарабкался на ствол, угнездился в удобной развилке между ветвями. Спасен! Жизнь все-таки хороша. И солнышко пригревает. Каким все же был он дураком, растрачивая годы на бесплодное уныние! Он хотел было немного почиститься, но решил подождать, пока солнце высушит шерстку. Можно отдаться неспешному течению мыслей. Не стоит ли продолжить путешествие? Нет, это подождет… Закрыв глаза, он задремал.
Его разбудило странное подрагивание плывущего дерева. Спокойное, медленное
И он открыл глаза.
Его дерево неслось в открытом море. Берег казался просто темным, расплывчатым пятном у самого горизонта.
Жизнь снова его обманула. Он был обречен.
Глава двенадцатая
Все произошедшее накануне казалось Ханне дурным сном. Хотя теперь все как будто уладилось. Нед боролся с наводнением. Эймей была отделена от нее полосой глубокой воды. Солнце светило. И Фрэнк вскорости заглянет на чашечку кофе.
Милый старина Фрэнк. Кажется, что он в нее чуточку влюблен. Он так забавно поглядывал на нее, когда водил по своей посудине. А кораблик все-таки прелесть. Этого она отрицать не могла.
Но дом ее здесь.
Поэтому его следует прибрать и подлатать. Фрэнк должен привезти из Виктории строительные материалы. Но восстанавливать башню смысла нет. Ей она теперь ни к чему. Телескоп сломан, да и за птицами наблюдать уже не хочется. Жаль, что книги погибли в печке, можно было бы отправить их назад. На раму разбитого окна уселась птица. Кажется, ворона. Надеется на падаль, мерзкая тварь?
— Убирайся!
Она схватила журнал «Нэшнл джиогрэфик» и метнула его в окно. Шелестя страницами, журнал взмыл в воздух и улетел сквозь раму высоко над головой птицы. К черту этот журнал, она прекращает подписку! Эймей была права. Она ведь никогда и не читала его, лишь проглядывала картинки да складывала горкой в углу.
Размахивая метлой, она ринулась к окну. Птица с пронзительным карканьем тяжело поднялась в воздух и улетела. Но что там, за окном, происходит?
На дом неслась стена воды.
О ужас, настоящее цунами! Спасения нет. Приливная волна проскользнула под забором, закружилась водоворотом вокруг ног стоявшей на курганчике Тоги. Коза с интересом наблюдала за неожиданным потопом, спокойно пережевывая жвачку. Вода уже билась о стену дома и плескала под дверь. Ханна взобралась на стол. Сквозь разбитое окно она видела, как волны прилива накатывали одна на другую. Луга вокруг были затоплены, и только шест от забора сиротливо торчал над поверхностью бушующей воды.
А посреди этого безбрежного коричневого моря качалась плоскодонка Лодочника. В руках у него было ружье. В какое-то мгновение у Ханны мелькнула мысль, что это он все задумал и теперь, подгоняемый нетерпеливым чувством мести, спешит добраться до нее. Лодка приближалась. Лодочник сидел на корме. Она могла уже разглядеть его лицо. Мрачный вид старика ничего хорошего не предвещал. Он вплыл во двор. Лодка поднималась с прибыванием воды и кружилась. Его голова вращалась на шее, как у совы, ни на мгновение не выпуская из виду Ханну. Глаза у него были красные и безумные.