Кот, проходящий сквозь стены
Шрифт:
Новое появление космолета оказалось еще более странным, и я рад, что не увидел его. Или не очень заметил. Двое красноголовых (как выяснилось, их там было всего четверо, а не целая толпа, как мне показалось раньше) занесли меня и коляску внутрь. Хэйзел вошла со мной в тот странный освежитель… и почти сразу Лэз (или Лор?), появившись там, сообщила:
– Тетя Хэйзел, мы дома.
«Дом» начался с плоской крыши большого здания. Был поздний вечер, солнце уже садилось. А космолету следовало бы называться «Чеширским котом»! (Хотя его звали, кажется, Гэй… Ее
Но здешняя публика была, очевидно, не знакома с параграфом первым госпитальных правил приема больных. Мои здоровые попутчики (пострадавшие лишь от чрезмерных перегрузок) были уже на выходе, помещенные в сверкающие «тележки для гольфа», а меня только еще подняли, понесли и поместили в такую же штучку (каталку, коляску, «плавающие» носилки?). Рабби Эзра оказался рядом со мной, но в собственной коляске. Хэйзел сопровождала нас, неся дерево-сан и пакет с костюмом Наоми. Космолет испарился. Я едва успел сказать Лэз (Лор?), что доктор Хьюберт шлет свою любовь. Она фыркнула:
– Если он думает, что сладкие речи помогут ему выбраться из конуры, то пусть подумает еще!
Но ее грудки слегка выпятились, из чего я заключил, что моя информация не была ей неприятна.
Нас на крыше осталось всего четверо: мы втроем и женщина из госпиталя, маленькая, темная и, казалось бы, сочетавшая лучшие черты Матери Евы и Матери Марии, но при этом безо всякого стремления это сходство подчеркнуть.
Хэйзел положила пакет на меня, вручила деревце рабби Эзре и распростерла руки:
– Тамми!
– Арли соол, м'тенга!
Женщина с материнской нежностью поцеловала Хэйзел.
– Рэкси, рэкси – как же это долго!
Они разняли объятия, и Хэйзел произнесла:
– Тамми, это мой любимый муж, Ричард.
Та поцеловала меня в губы, предварительно подняв и отставив в сторону пакет. Человек, которого облобызала Тамми, остается с ее поцелуем надолго, даже если он ранен и если поцелуй совсем краток!
– А это наш дорогой друг, преподобный рабби Эзра бен Давид.
Эзра не нуждался в такой заботе, как я. Тамми глубоко присела и поцеловала его руку. Таким образом, я остался в чистом выигрыше.
Тамми (то есть Тамара) сказала:
– Я могу взять вас обоих внутрь, и чем раньше, тем скорее мы вылечим Ричарда. Но оба моих возлюбленных гостя пробудут здесь немало времени.
Хэйзел, ты согласна разделить комнату с Джубалом?
– Тамми, это же чудесная идея! Тем более что я иногда буду отлучаться. Джентльмены, а вы согласны поселиться вместе на то время, пока вы – пациенты этого госпиталя?
Я уже хотел сказать: «да, разумеется, хотя…», но рабби Эзра, опередив меня, возразил:
– Здесь какая-то ошибка! Миссис Гвендолин, объясните, пожалуйста, этой
Тамара глянула удивленно и… нет, не обеспокоенно, но как-то задумчиво. Она приблизилась к рабби и легонько коснулась рукой его культи.
– А мы разве не будем возвращать вам ноги?
Рабби Эзра перестал улыбаться.
– Я уверен, что вы желаете мне добра. Но я не могу носить протезы.
Это правда!
Тамара снова перешла на непонятный язык, обращаясь к Хэйзел. Та выслушала и обратилась к рабби:
– Отец Эзра, Тамара говорит о настоящих ногах! Из плоти и крови. Они здесь это могут. У них есть целых три способа.
Реб Эзра глубоко вдохнул, выдохнул, поглядел на Тамару.
– Дочка, если вы можете вернуть мне ноги… то – вперед! Пожалуйста!
И что-то добавил еще. Я думаю, на иврите.
Часть третья
Свет в конце туннеля
Глава 21
Бог создал женщину, чтобы приручить мужчину.
Я просыпался неторопливо, давая возможность своей душе потихонечку вернуться обратно в тело. Не открывая глаз, ощущал, как восстанавливается память, а с нею и осознание того, кто я, где я и что со мной произошло.
Да, да, я женился на Гвен Новак. Это было неожиданно, но восхитительно! А потом мы… Эй, это же не вчера случилось! Вчера ты…
Малый, вчера у тебя выдался хлопотный денек! Стартовал из Луна-Сити, а прискакал в Гриннелл… Как? А зачем спрашивать «как» о нелепице? Просто прими ее и все! Так как же назвала это место Гвен? Погоди, погоди, ее-то саму звать вовсе не Гвен, а Хэйзел! Правда? Выяснишь позднее… Так вот, Хэйзел назвала его «Третьей Землей» – Теллус Тертиус. А Тамми еще как-то обозвала. Тамми? Ну да, Тамара. Всякий же знает Тамару!
Тамми не дала им притронуться к моей раненой ноге, пока я бодрствовал. А как, черт побери, я получил эту рану? Стал, что ли, неповоротливым на старости лет? Или уставился на рожу Билла в гуще тех липовых «шрайнеров»? Как-то непрофессионально дать себя повалить, даже напоровшись на неожиданное. Если в драке покажется, что видишь свою бабушку, все равно стреляй и двигайся дальше!
А как ты понял, что они не шрайнеры? Ну, это просто: настоящие шрайнеры – люди пожилые и дородные, а эти жеребцы были молодые и жилистые. И агрессивные.
Но ты же только что до этого додумался. Да неужто? И все же это так.
Ты просто ощутил это вчера, но не осознал. На то, чтобы думать, времени не было. Просто увидел эту банду – что-то внутри заорало: «Враг!» – и ты прыгнул на него раньше, чем он рванулся к тебе. Если ты в драке позволишь себе «сортировать» впечатления, считай, что ты уже мертвец. Потому-то и надо всегда действовать немедля.
А ведь вчера ты действовал не слишком-то проворно, хоть и прихватил с собой неплохого дружка, правда? Быструю маленькую коралловую змейку по имени Хэйзел. Впрочем, если ты вышел из потасовки с температурой тридцать семь, то эту потасовку нельзя считать полным поражением.