Кот, сова и куча зелий

Петровичева Лариса

Он надел перчатку на здоровую руку, взял колбу – зеленая волна качнулась, от нее оторвалась крошечная капля и выплыла на свободу.

Тотчас же воцарилась глухая тишина. Смолкли голоса и грохот экипажей по мостовой, что доносились снаружи, сычи заголосили совершенно беззвучно.

– Получилось! – заорала я во всю глотку и не услышала своего голоса.

Получилось. Я была лучшей на курсе в изготовлении зелий такого класса опасности.

Джеймс хлопнул по капле, отправляя ее обратно к зелью, и тишина разорвалась: снаружи залился трелями полицейский свисток,

и я увидела в окно, как по тротуару со всех ног улепетывает какой-то оборванец. Жирный полицейский мчался за ним с удивительным проворством.

– Отлично, разлейте это по пузырькам и приклейте этикетки, – распорядился Джеймс. – Выставим на продажу.

– Я принята на работу? – осторожно уточнила я. Джеймс смерил меня неприятным колючим взглядом и ответил:

– Очень жаль, конечно, что вы женщина.

Я растерянно смотрела на него, не зная, что сказать. Пусть хотя бы заплатит, если собирается продавать зелье, которое я сварила.

Мне нужна была работа. Патент зельевара, который не просто когда-то чему-то учился, но теперь способен трудиться по специальности.

Мне нужны были деньги. Когда родители выбрасывали меня из дома, то в сумочке было всего две кроны – и они подошли к концу, и я схватилась за объявление в газете, как за веревку, брошенную утопающему.

– Почему? Что со мной не так?

– Мой помощник должен жить в этом доме, – с прежней неохотой ответил Джеймс. – Бывает, что заказы на зелья поступают среди ночи. Плюс еще подготовка к конкурсу, я засиживаюсь за работой допоздна. А вы девушка, и я не хочу вас компрометировать.

Вот оно что. Я улыбнулась.

– Смотрите, – сказала я и, расстегнув манжету, подняла рукав платья и показала метку.

Один из сычей, круживших над нами, даже поперхнулся писком. Джеймс удивленно уставился на мою руку – подхватил со стойки очки, надел, принялся внимательно изучать.

– Проклятие, – произнес он. – Давно не видел такого сильного и чистого.

– Верно. Когда родители увидели его, то выгнали меня из дома. Так что вы ничем не скомпрометируете меня, я и так по уши в проблемах.

Джеймс понимающе кивнул. Посмотрел на меня уже без презрения, с сочувствием.

– Поэтому вы и влетели сюда через окно. Обитаете на скверной окраине, и у вас нет лишней монетки на экипаж.

Я ничего не ответила. И так все ясно.

– Что ж! – Джеймс улыбнулся, и стало ясно, что он не привык расточать светские улыбки. Получилась неприятная гримаса. – На втором этаже свободная комната, эти проныры уже все там подготовили. Служанка приходит утром и вечером, еду я заказываю из “Святого Иосифа и дракона”. Можете подниматься и обустраиваться, но скажите для начала: сколько вам осталось? Полгода жизни или меньше?

***

Несколько мгновений я молчала, пытаясь справиться с волнением.

С момента падения проклятия я старалась просто жить. Искать способ исцеления, но не вдаваться в истерику. У меня получалось, но сейчас вот накатило: я почувствовала себя жалкой и слабой.

– Пять месяцев. Если я не найду способ избавиться от проклятия, то навсегда

останусь совой. И это “навсегда” на год, не больше.

Джеймс понимающе кивнул.

Смертные проклятия работали именно так. Загоняли человека в его Теневой облик, а потом разрушали.

– И кто вас так?

– Мой жених. Я застала его с другой, расторгла нашу помолвку, а он за это проклял меня.

Вспомнился яркий весенний день, беседка в саду, оплетенная молодым веселым плющом, и заливистый смех девицы, которой Питер лез под юбку. Потом он увидел меня…

Конечно, ни о какой свадьбе теперь не могло быть и речи. Я не собиралась быть женой человека, который не пропустит ни одной доступной женщины, пусть этот брак и выгоден нашим семьям. Я отказалась выходить замуж и вернула помолвочное кольцо – и в тот же день на руке расцвело пятно, похожее на растрепанную розу.

Такое оставляли проклятия клана Ковин. Как только мать увидела его, то меня сразу же вытолкнули из дома. Хорошо хоть я сумку успела подхватить.

– Понятно, – вздохнул Джеймс. Теперь в нем не осталось и следа холодного презрения. Он смотрел с нескрываемым сочувствием. – Такие проклятия можно рассыпать, но сложность в том, чтобы подобрать правильный способ. Они очень индивидуальны.

– Я знаю. И не перестаю искать, – ответила я. – Спасибо, что приняли на работу.

– С вас сегодня еще зелье Легкого шага и Лунного голоса, – произнес Джеймс так, словно хотел, чтобы я не обольщалась. Он помогает мне не по доброте душевной, а потому, что ему нужен ассистент. Это работа за зарплату, и никакой дружбы тут и быть не может.

– Обязательно, – кивнула я. – Где у вас котлы?

Котлы зельеваров обычно самого страхолюдного вида. Старые зельевары их не чистят в принципе, просто окатывают отмывающими заклинаниями. Но котлы в подсобке Джеймса сверкали так, словно их только что сняли с крючка в магазине. Я взяла один, серебряный – на дне было выбито имя производителя и дата, котел отлили сто сорок лет назад, а он как новенький!

Так и запишем: мне придется отмывать котлы до идеального состояния.

Я принесла котел на стойку, установила на огненном камне и задала нужный разогрев для зелья Лунного голоса. Надо было взять три малых меры гиварина, просушить, потом добавить большую меру спиртовой основы и еще добрую дюжину зелий, трав и косточек. Сложная вещь, этот Лунный голос, но если разбрызгать его, например, в полицейском участке, то все, кого приведут на допрос, будут рассказывать только правду.

Впрочем, для полиции Лунный голос дорогое удовольствие. Там действуют по-простому, палкой по спине. Это зелье идет в министерства. Когда нас учили его варить, то наставник говаривал: старайтесь, мои юные друзья, однажды ваши зелья будут использовать великие люди.

– Вы дура, что ли, совсем?!

Джеймс был в гневе, и я не расслышала, как он подошел. Вроде бы его только что не было – и вот стоит рядом, и сверкает глазами так, будто я варю борщ в его котле, а не зелье.

– Две малых кости Кен-кин! Две малых, а не одну среднюю!