Кот, сова и куча зелий
Шрифт:
Я выбрала темно-синее платье с изящной вышивкой – серебряные перья струились по рукавам, а декольте прикрывало невесомое южное кружево, похожее на паутинку.
Взяла несколько платьев попроще – надо же мне в чем-то ходить? Родители выставили меня из дому, как предписывала традиция – иди в том, что на тебе, будешь знать, как не подчиняться отцовской воле.
Добавилось и белье – чулки, панталоны, корсет, ночные рубашки; глядя, как растут бумажные пакеты, которые относят к кассе, я даже испугалась: хватит ли мне пятнадцати
Хватило, и даже пять крон осталось. Посыльный при магазине подхватил пакеты и понес их в зельеварню – когда я продиктовала адрес, то администратор уставился на меня с некоторым ужасом. Даже не знаю, что он обо мне подумал.
– Простите, миледи, – начал он, – вы работаете в зельеварне Эвиретта?
– Совершенно верно, – кивнула я, раздумывая, не взять ли еще перчатки и шляпку. Нет, не стоит. Впереди еще осень и зима, и лучше приберечь денежки, не спуская их на девичьи пустяки.
– Еще раз прошу простить мою дерзость, но кем же вы там работаете?
– Я ассистентка господина Эвиретта, – ответила я, добавив в голос холода. – Дипломированный зельевар, помогаю ему создавать особо сложные зелья.
Администратор подошел поближе и произнес так, словно я была его близким другом, и он всеми силами души стремился защитить меня:
– Заклинаю вас всеми святыми, миледи, будьте осторожны. Господин Эвиретт один из лучших столичных зельеваров, но он очень опасен. Два года назад в его зельеварню вошла барышня… и не вышла оттуда. Полиция так и не докопалась до правды, но я полагаю, он заткнул рты следователям деньгами.
Я понимающе кивнула, стараясь выглядеть сосредоточенной и серьезной. Этот человек искренне заботился обо мне и не знал о двери на втором этаже зельеварни, которая способна привести в нужное место.
– Поэтому, как только вы почувствуете хоть намек на опасность, не медлите, – продолжал администратор. – Мы работаем круглосуточно, и вы всегда сможете найти защиту в этом магазине. Здесь вам помогут. Не хочу, чтобы еще одна девушка пропала в его ловушке.
Улыбнувшись, я поблагодарила администратора за заботу и покинула магазин. Ну и денек! Я нашла работу, успела получить пятнадцать крон за свои зелья, спасла своего работодателя – у кого еще сегодня было столько приключений?
А самое главное, у меня остались деньги. Мои собственные деньги. И я могу, например, пойти в кондитерскую, не спрашивая разрешения у матушки. И купить там самое вкусное пирожное, не дрожа от того, что оно осядет на талии и изуродует меня.
В положении изгнанницы из родительского дома тоже есть свои плюсы.
Небольшая, но очень изящная кондитерская выставила белые столики под розовыми зонтиками прямо у площади. Я выбрала в меню самое затейливое пирожное с суфле и завитками черного и белого шоколада, заказала крепкого чаю и, откинувшись на спинку удобного плетеного стула,
Девицы смотрели на мой заказ с суеверным ужасом. Наверно, гадали: если я замужняя дама, то где мое кольцо и муж? А если я не замужем, то как не боюсь располнеть?
– Абигаль? – вдруг раздался за спиной знакомый голос. – Неужели это ты?
***
Я обернулась и увидела Мэри и Шерри Хартбрук. Девицы были близняшками, жили по соседству с моими родителями, и мы с ними взаимно ненавидели друг друга, скрывая ненависть за вежливостью.
– Это ты? – спросила Мэри, и сестрица тотчас же добавила:
– А мы думали, ты погибла.
– От глупости всегда погибают, – поддакнула Мэри. – А ты ведь отказала Питеру, вот надо же быть такой дурой? Кто в здравом уме откажется от такого жениха? Только дура.
Я со вздохом отломила кусочек десерта. Вершиной всех желаний близняшек было замужество: они жили и дышали только ради того, чтобы однажды мужчины повели их к алтарю.
А я теперь навсегда утратила такую возможность. И близняшки не упустят случая всласть поиздеваться надо мной. Над изгнанниками, лишенными защиты своей семьи, положено издеваться.
– Зато смотрите, что у меня есть, – я небрежно указала на пирожное. – Вам-то маменька такое не разрешает. Она все еще порет вас, если вы крадете кусочки сахара?
Такого, разумеется, не было – но важно правильно задать тот вопрос, от которого соперницы взлетят до небес на топливе своей ярости.
– Мама нас пальцем не трогает! – воскликнула Мэри. – И мы все ей расскажем про тебя!
Я усмехнулась.
– Разумеется. И она пожалуется моей матери, и та обязательно меня накажет. Что-что? Ах, да! Не накажет! Не лишит десерта, не запрет в чулане и не выпорет. Ведь ваша обычно так делает?
Шерри не вытерпела. Подхватила мой столик за край и встряхнула так, что десерт слетел на землю, а чай расплескался, чудом не залив мое платье.
– Не смей так про нас говорить! – зашипела Мэри. Судя по раскрасневшемуся лицу, она готова была вцепиться мне в волосы. – Ты изгнанница! Ты позор своей семьи! Все так говорят о тебе, Абигаль Шоу!
Да, да. Я изгнанница. Гоните меня, насмехайтесь надо мной – просто за то, что я не стала терпеть гулящего жениха, прощать его и закрывать глаза с видом мудрой женщины.
И курицы, вроде близняшек, теперь считают, что смеют побивать меня камнями.
Посетители кафе шушукались, наслаждаясь скандалом, но было заметно, что общие симпатии на моей стороне. Подоспел официант, оценил ущерб и сухим официальным тоном произнес:
– Барышни, вам придется за это заплатить. Семнадцать эре, прошу.
Несколько мгновений Мэри и Шерри переглядывались, открывая и закрывая рты. Сумма была для них невероятной. На карманные расходы им давали максимум пять эре каждой. Мэри ожила первой.