Кот ушел, а улыбка осталась
Шрифт:
— Не надо, закрыто уже все.
— Бери, для хорошего настроения.
— Ну, ладно.
Вышли. Подошли к моей машине.
— Вы в какую сторону?
— В центр.
— До такси подбросите?
— А ты где живешь?
— В Сокольниках.
— Я тебя подкину. Садись.
— Спасибо. Сели. Поехали.
— Режиссер, за идею сто. В следующий раз, когда маэстро спросит, скажите, что две тысячи проиграли. Он вам отыграет. Хорошие бабки можно сделать.
— Не пройдет. У них строгий учет — кто сколько выиграл, сколько проиграл.
— А… не продумала.
На Пушкинской площади проезжали мимо казино «Шангрила».
— О, а тут еще открыто, — обрадовалась Валя. — Пошли, порвем
— Я пас.
— Тогда я сама пойду! Остановите. Я притормозил у тротуара.
— Режиссер, дайте мне сто до завтра. Завтра на работу принесу. Мне повезет! Я чувствую.
— На, держи. — Я протянул ей сто долларов. Валя вышла.
— Бай-бай, — и она пошла.
Завтра, как я и думал, мне никто ничего на студию не принес. А в декабре, когда я монтировал фильм «Фортуна», Эдик Вайсберг принес мне конверт.
— Георгий Николаевич, Арину Михайловну помните? Она нам натурщиц для компромата приводила.
— Помню.
— Вот. Просила вам передать, — он протянул мне конверт.
В конверте было сто двадцать долларов. И записка: «Возвращаю сто двадцать. А пятьдесят вы мне подарили, для настроения. Света и радости вам, Георгий Николаевич! В.»
Вале, наверное, наконец-то повезло.
Спасибо, Валентина! Дай бог, чтобы у тебя жизнь устроилась.
МУЗЫКА
На этом фильме было впервые два композитора — Гия Канчели и Игорь Назарук. Игорь — композитор и пианист-виртуоз, импровизатор. С ним я работаю уже сорок лет. Он на каждом фильме предлагал что-то интересное, и многое мы использовали. Это он на фильме «Кин-дза-дза!» придумал и исполнил звук «бритвой по стеклу».
ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА
«Фортуну» показывали на фестивале «Кинотавр» в Сочи. Смотрели хорошо. Смеялись, аплодировали, а когда фильм кончился, поздравляли, жали руку, говорили приятные слова. И я был горд таким успехом.
На следующий год там же показывал свой фильм мой молодой коллега. Смотрели еще лучше, чем фильм «Фортуна». Больше смеялись и громче аплодировали. А после просмотра коллегу бурно поздравляли. Обнимали, целовали. Затискали в объятиях. И он был горд своим успехом. А когда зрители после просмотра потянулись из кинотеатра в гостиницу, они начали делиться впечатлениями:
— Как ему не стыдно такую лабуду снимать? — сказал один.
— Да, большей дряни я не видела! — сказала другая. И все вокруг были согласны с такой оценкой. А я подумал: «Что есть истина?»
ДРУЗЬЯ
Если бы кто-нибудь предложил мне:
— Если хочешь, можешь заново родиться и выбрать место рождения. Например, Сан-Франциско, Париж, Амстердам, Монако, выбирай любое, хоть острова Фиджи!
Я бы ответил:
— Хочу родиться в СССР, в Тбилиси, в 30-м году.
— Почему? Ведь за время твоей жизни в вашей стране столько было тягот и напастей! Бедность, концлагеря, расстрелы, война, голод, разруха…
— Ладно, ладно, хватит, сам знаю… Хочу родиться только там и тогда, где родился. Если я появлюсь на свет где-то в Голландии или Франции, я не встречу по дороге жизни своих близких и друзей. Будут попадаться другие. Может, даже хорошие. А на хрена мне хорошие голландцы или хорошие французы?!Мне нужны мои, какие они есть! И те, кто живы, и те, кто в памяти.
В 99 году моему сыну Кольке, главному в моей памяти, исполнилось бы 40 лет, и моя жена Галя устроила выставку и назвала ее «3 Д» (Данелия Николай, Данелия Кирилл, Данелия Георгий).
На открытие выставки собрались друзья Коли, Кирилла и мои. Из Тбилиси прилетели мои грузины. Из Германии прилетели Норберт Кухинке и Саша Потемкин, из Узбекистана — Шухрат Аббасов. Из
— А как же японец? — удивился я.
— Перенесли на завтра, — сказал Женя.
Между прочим. Утром я звонил его помощнику и просил передать, что открытие выставки не в 18.30, а в 19 часов (Примаков человек пунктуальный). Помощник сказал, что все сообщит, но Евгений Максимович вряд ли сможет прийти. У него в это время встреча с премьер-министром Японии (в то время Примаков был премьер-министром России).
А в 2004-м, когда моему сыну Кольке исполнилось бы 45 лет, мы с моими внучками Маргаритой и Аленой (старшей и младшей дочками Коли) и моей ученицей Еленой Машковой издали книгу его стихов и рисунков. А чтобы на презентации этой книги я был бодр и энергичен, мой друг хирург Дато Иоселиани поставил мне два стента и кардиорегулятор.
И снова собрались мои друзья, тбилисские и московские.
О том, что Коля пишет стихи, я не знал. Он мне не говорил об этом. Сейчас понимаю почему Что бы он ни делал: рисовал, писал сценарии, снимал кино, — я его все время критиковал, наставлял, воспитывал, учил. Он не хотел, чтобы то же самое было со стихами…
себе поставив сверхзадачу, я жизнь на выживанье трачу. и так надеюсь на удачу! что и молиться не хочу. о, жизнь! Тебе собой плачу! и видишь ты, с какой отдачей я пропиваю твою сдачу и по мирам тебя влачу!ЮРА
Последнее время я редко выхожу из дома и мало с кем общаюсь. Исключение мои друзья — Рост, Афоня и Шкет. С Афоней и Шкетом мы живем в одной квартире в моем кабинете. А Рост живет над нами и навещает меня. Мы с ним сидим в креслах, смотрим телевизор. Коты телевизор не смотрят. Мой друг Шкет спит на своем любимом стуле, на пледе. А мой друг Афоня — на диване.
В отличие от меня Рост сегодня уже обежал вокруг пруда, написал статью, чинил кровлю мастерской, встретил на вокзале знакомого своего знакомого, правил гранки в редакции, покупал подарок внуку, был в больнице у родственника из Киева, на выставке своих фотографий, на дне рождения вдовы друга и на поминках известного философа. Его мечта — спокойно сидеть в кресле и смотреть телевизор. Он устал. А я с утра до трех часов дня писал книгу, а потом изнывал от безделья (читать мне уже трудно, быстро устаю). Мне охота поговорить, пофилософствовать. Бывает, мы смотрим футбол или теннис, я говорю, говорю, Юра слушает, слушает.