Кот в малиновом тумане
Шрифт:
Благословенным временам.
А Лас-Вегас иногда все же медитирует — собственным неповторимым способом.
Слушая отдаленный хриплый рев, Мэтт позволил себе немного пофантазировать. Возможно, это лев с рекламы MGM вырвался на волю и разинул свою золотую пасть? А, может быть, сфинкс у отеля «Люксор» нарушил высокомерное многовековое молчание, чтобы шумно зевнуть? Или это просто Полуночник Луи рыщет в кустах, совершая очередную из своих прославленных вылазок, и у него бурчит в животе?
Мэтт, вообще-то, знал, что на самом деле является причиной глухого ворчания, нарушающего тишину ночи:
Хотя, конечно, от Лас-Вегаса можно ожидать чего угодно. Включая нападение на одинокого ночного прохожего.
Мэтт всегда внимательно следил за окружающей обстановкой, возвращаясь по ночам домой. Не то, чтобы он чего-то боялся, но осторожность не помешает. Каждому известны обычные ловушки, в которые попадают приезжие на Стрипе: стриптизерши, готовые исполнить популярный во все времена танец под названием «Вытряси клиента»… проститутки, которые разводят удачливых игроков казино на деньги… пушеры, продающие тяжелые синтетические наркотики. Но самая большая опасность в городских кварталах одинакова для всех крупных населенных пунктах: это банды. При неудачном стечении обстоятельств вы можете оказаться в центре бандитской разборки, и тут уж не будет иметь никакого значения, идете вы или едете, и даже день или ночь на дворе.
Сейчас Мэтт чувствовал легкое покалывание в области затылка. За ним ехала машина. Одинокий пешеход наедине с водителем, который, возможно, не один.
Вдоль улицы располагались конторы, которые открываются в десять утра и закрываются в шесть, некоторые — в десять вечера. «КонТакт» завершал свою работу позже всех в этом районе. Женщин-служащих «КонТакта» всегда кто-нибудь провожал до машины. Мэтт и сам постоянно это делал.
У всех работников, кроме Мэтта, имелись автомобили. Впрочем, никто в «КонТакте» этого до сих пор не заметил. Он приходил на работу вовремя, вовремя уходил, и всегда возвращался к началу следующей смены. Мужчины не так часто подвергаются нападению, как женщины. Никто не волновался о нем, включая и его самого. Он знал, что всегда вооружен своей спрятанной глубоко внутри яростью, от которой так и не вылечился до конца.
И все же автомобиль ехал за ним, полз вдоль улицы метрах в пятнадцати позади на скорости, неестественной для штуки, сделанной в Детройте.
Мэтт отшвырнул ногой пустую банку из-под кока-колы, сделал вид, что споткнулся, и обернулся, как будто стараясь удержать равновесие. Краем глаза он отметил седан шириной с баржу — «монте-карло» модели поздних семидесятых. Все эти массивные тачки времен старого Детройта любят гангстеры, они сохраняют на редкость хорошие для такого ржавого корыта ходовые качества.
Впрочем, конкретно эта тачка не издавала сытого утробного ворчания королевы улиц. Она ползла вдоль обочины, старчески покашливая и шаркая лысой резиной по асфальту.
То, что за ним следят, нисколько не удивило Мэтта. Он в последнее время дернул столько разных ниточек, что кого-то это непременно должно было раздразнить. Например, это мог быть какой-нибудь озверевший сторонник отца Фернандеса. Или Молина — но, скорее, кто-то из ее подчиненных — которой не понравилось,
Или сам этот человек.
Эта мысль на мгновение заставила Мэтта задержать дыхание. Ярость захлестнула его с такой силой, что стала похожа на страх. Ни одна из этих эмоций не могла ему сейчас сослужить хорошую службу. Мэтт заставил себя успокоиться и начать думать.
Если его персона вызвала столь явный интерес, значит, он набрел на нечто опасное в каком-то из своих расследований. Что именно, он может выяснить у своего преследователя. Он покажет ему, что одинокий пешеход не всегда является легкой добычей. Иногда он может оказаться ходячей ловушкой.
Впереди семафор монотонно мигал, меняя цвета через каждые несколько минут. Красный, желтый, зеленый. Мэтт рассчитал свои шаги так, чтобы подойти к перекрестку, когда зажжется красный. И тогда ему придется остановиться. Автомобилю — тоже.
На этом голом пустынном углу не было ни одного места, чтобы спрятаться. Мэтт быстро окинул взглядом ряд запертых магазинов с тускло освещенными витринами. В витрине дешевого мебельного были выставлены лампы с абажурами, украшенными скабрезными картинками. Окна приютившейся рядом почты были завалены пустыми картонными коробками. Витрина соседнего ликеро-водочного магазинчика пестрела написанными от руки сообщениями о распродаже невнятного пойла под марками никому неизвестных брендов.
Мэтт сунул руки в карманы и сделал вид, что смотрит только на сигнал семафора, ожидая, когда он сменится.
Но неизвестный водитель внезапно совершил неожиданный маневр: протестующе скрипнув покрышками, большой старый автомобиль сделал огромный разворот на пустом перекрестке, подъехал к тротуару и остановился возле Мэтта.
Его первоначальный оливковый цвет и блеск давно остались в прошлом, теперь он выгорел до оттенка шартреза. Окна были наглухо затемнены, разглядеть сквозь них ничего не представлялось возможным, однако водитель перегнулся через широкое пассажирское сиденье и опустил стекло.
Мэтт напрягся, готовый пригнуться, отскочить или упасть на мостовую, в зависимости от дальнейших действий неизвестного.
— Подвезти, служивый?
Цвет на семафоре переключился на зеленый. Мэтт взялся за древнюю хромированную ручку и распахнул массивную дверцу. Бледно-розовые огни уличных фонарей бросали мягкий отблеск на потрескавшийся виниловый интерьер и делали глубже морщины на лице водителя.
Мэтт забрался на пассажирское сиденье и потянул на себя тяжелую металлическую дверь.
— Как вы узнали, что я хожу этой дорогой?
— Я сыщик или кто? — Восьмерка О’Рурк усмехнулся и бросил взгляд в зеркальце заднего вида. — Надеюсь, никто из копов не видел этот незаконный разворот. За тобой следить — делать нечего. Ты всегда такой беспечный? — он с любопытством взглянул на Мэтта.
— Я не беспечный, — жестко ответил Мэтт. — Это только кажется.
Восьмерка кивнул:
— Это хорошо. Никогда не помешает прикинуться лохом, если ты на самом деле Брюс Ли.
— Почему вы не назначили мне встречу в нормальное время?