Кот в малиновом тумане
Шрифт:
Улыбка Мэтта была мягче, чем рассеянный свет, просачивающийся сквозь присборенный шелковый розоватый абажур их лампы.
— И мне, возможно, понадобится твоя помощь, — признался он простодушно.
— На то друзья и существуют, — живо ответила Темпл, разворачивая салфетку, которая накрыла ее субтильные коленки, как зеленая лужайка.
Несмотря на удовольствие от неожиданного приглашения Мэтта, несмотря на сентиментальную, несомненно, весьма романтическую атмосферу, она не собиралась совершать классическую ошибку героев «Касабланки» [32] и слишком многого ожидать от этого вечера.
32
«Касабланка»— прославленный американский фильм 1942 г., любовная драма.
Мэтт передвинул свои ложку, вилку и нож, выровняв их по сторонам пустой тарелки, точно отполированных оловянных солдатиков на параде.
«Голубой георгин» был настоящей находкой, далекой от обычных мест обитания анахоретов, подобных Мэтту. «Как, во имя всего святого, — подумала Темпл, — такой мастер находить приятные местечки, как Макс Кинселла, мог пропустить эту жемчужину?» Впрочем, возможно, ресторан открылся недавно, а Макс… Макс уже был вчерашней новостью. Зато Мэтт Девайн красовался на первой полосе — по крайней мере, для Темпл. Сегодня на нем был легкий блейзер цвета слоновой кости, которого Темпл раньше не видела, поверх бледно-желтой рубашки с открытым воротом. Она была рада, что разорилась на изумрудное шелковое платье от Ханае Мори — наконец-то представился случай его выгулять.
— Наконец-то мне представился случай, — сказал Мэтт, — отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала… потому что я чувствовал себя неблагодарным…
— Да-да, ты самая неблагодарная скотина в мире, Девайн, — перебила Темпл. — Слушай, ты не должен меня кормить и поить из-за моего импровизированного выступления той ночью в «Санд». Это была просто моя очередная сумасбродная выходка. Ты же знаешь, какая я бешено импульсивная.
Ее легкомысленное заявление не имело целью сломать лед, поскольку никакого льда между ними не было, но должно было оборвать бесконечную нить оправданий, в которой Мэтт запутался, как в паутине. Темпл ненавидела выслушивать извинения, особенно ненужные.
Похоже, ее тактика сработала, потому что Мэтт перестал топтаться вокруг причины сегодняшнего романтического выхода в свет, точно селезень вокруг опасной проруби на пруду. Он подвинул свою ложку вплотную к ножу, — («Может, это «оговорка» по Фрейду?» — с надеждой подумала Темпл), — набрал в грудь воздуха и приступил к делу.
— Я перебрался в Лас-Вегас не случайно, Темпл.
Темпл подавила в себе желание сказать «как жаль» и добавить, что она всегда подозревала в нем тайного члена ордена Анонимных Игроков, спасающегося от мести бухгалтерской мафии из Нью-Джерси.
— Я… ищу человека, — сказал он.
Она подавила в себе желание сказать, что почти все на свете именно этим и занимаются.
— Я… ищу мужчину.
О, нет, только не это!.. Это что — долго вынашиваемое признание? Мэтт, наконец, понял, что он гей?.. Ну, хорошо, блин, настоящая современная женщина просто обязана иметь в друзьях гея, или даже парочку геев обоего пола — но гораздо удобнее во всех отношениях, если при этом она не испытывает к нему физического влечения!..
Темпл отхлебнула воды из своего бокала, стараясь, чтобы кубики льда не стучали о зубы. Эти кубики тоже были такие — сексуальные, хрустально-прозрачные, ледяные, возможно, сделанные из
— Я здесь никогда раньше не был, — сказал Мэтт, заметив ее взгляд по сторонам. — Я надеялся, что это ничего…
— Потрясающе, — Темпл подавила в себе желание схватить зубами кубик льда, разгрызть его на мелкие кусочки и посмотреть, поможет ли это сдержать переполнявшие ее чувства.
— Это мой отец.
— Где? — Темпл, захваченная врасплох, приподнялась и оглядела зал.
— Человек, которого я ищу, — объяснил Мэтт терпеливо.
Темпл поздравила себя с тем, что ей удалось не выдать охватившего ее бесконечного облегчения, и позволила расслабиться пальцам ног, поджавшимся под столом в ее лучших зеленых туфельках от Келли.
— Тогда почему это такой секрет?
Мэтт ее, кажется, не услышал, погруженный в себя.
— На самом деле, он мой отчим.
Темпл кивнула, решив, что вечер будет трудным, судя по тому, что Мэтт выдавал информацию из своего свидетельства о рождении на скорости в тридцать три оборота старой виниловой пластинки, не имеющей ничего общего с лазерными дисками.
Это означало, что данная информация имела для него важное значение. К тому же, слово «отчим» он произнес с явным стыдом, как будто выпуская на свет из-под нарядной кушетки в гостиной грязную ободранную собаку. И еще, все вышесказанное говорило о том, что этот романтический вечер вовсе не обещает быть томным, что бы там Темпл себе ни навоображала.
Она потихоньку скинула туфли под столом, радуясь, что свисающая до полу старомодная скатерть не позволит окружающим увидеть этот малоприличный жест. Никто не увидит сегодня и ее совсем уже неприличного поведения с Мэттом, потому что этого явно не будет — по крайней мере, нынешней ночью.
Единственное чувство, которое Мэтт, кажется, был способен удовлетворить, это ее неистребимое любопытство. Он, наконец, сподобился выдавить из себя некоторые детали, касающиеся его семьи.
Темпл подвинула свой нож так, чтобы он лежал точно напротив вилки Мэтта.
— Он хороший отчим или плохой? — спросила она осторожно.
Мэтт снова выдохнул — короткий, зажатый выдох.
— Возможно, в глазах некоторых людей — нормальный. В моих глазах — плохой.
Она кивнула, нисколько не удивившись.
Зайдя так далеко в своих признаниях, Мэтт, должно быть, решил теперь сорваться во весь опор. Его взгляд уперся в скатерть, а пальцы бессмысленно перекладывали приборы, в то время как его рот поспешно выдавал все новые факты, перескакивая с одного на другое.
— Мой настоящий отец… такое старомодное выражение, да?… он бросил нас, когда я был грудным младенцем. Я не знаю, почему. Я никогда не спрашивал мать об этом, а она сама не рассказывала. Я запомнил ее матерью-одиночкой, вечно занятой весь день на работе и вечно тревожной и нервной по вечерам. Думаю, найти мужчину, который бы о ней заботился, было для нее решением половины проблем… Они поженились, конечно. Я мечтал, чтобы этого не случилось… тогда бы он не был законным, мой поддельный папочка. Но они поженились. Никакой пышной свадьбы, только венчание в церкви. Замужество кое-что значило для прихожанок церкви Святого Станислава, даже не так давно — в шестидесятых, при их начинающейся свободе нравов. Жизнь матери-одиночки или сожительство во грехе все еще были тогда для католички равносильны выходу на панель. Так что она с ним обвенчалась, и мы оказались связаны навсегда. Навеки.