Кот в малиновом тумане
Шрифт:
— Я ошиблась, — быстро извинилась она, хотя была совсем в этом не уверена. Даже Макс Кинселла не заслуживал такого публичного разоблачения — со сворой братьев Фонтана, бегущих по его следу.
— Я полагаю, — сказала она плаксиво, — что мне надо домой. «Домой, домой, в Тару! Я подумаю об этом завтра. Ведь завтра будет новый день!» [75]
«И, честно говоря, дорогая, — добавила она мысленно, обращаясь к человеку, образ которого ей померещился в зимнем саду, —
75
Завершающая фраза Вивьен Ли в роли Скарлетт О’Хары в фильме «Унесенные ветром».
76
Одна из самых популярных в Америке цитат из «Унесенных ветром» — реплика Ретта Батлера: «Frankly, my dear, I don't give a damn»
Братья Фонтана, за исключением одного, державшего ее на руках, вежливо похлопали.
Ее имитация Вивьен Ли была оценена по заслугам.
Глава 23
Озерный Луи
На каком транспортном средстве бедной женщине с больной лодыжкой, вдобавок, измученной допросом сразу двумя детективами из убойного отдела и агентом ФБР, больше всего хотелось бы доехать до дому? Разумеется, на ковре-самолете. Плавный полет, нежный спутник…
Но, к сожалению, это был Лас-Вегас, а Темпл находилась под присмотром «Фонтана Инкорпорэтед».
Когда Ральф остановил черный, сверкающий и решительно лишенный нежности «додж вайпер» перед входом в «Серкл Ритц», где сегодня никто не встречал ее, чтобы увидеть экзотическое приземление, Темпл осталась сидеть, стиснув зубы, не уверенная, что все они еще на своих местах.
Зубы были целы, чего нельзя сказать о остальных частях ее тела — в частности, о позвонках. Когда Ральф обошел машину, чтобы извлечь ее оттуда и на руках внести в дом, она не возразила. Да у нее и голос пропал за те сорок секунд, которые понадобились «доджу», чтобы преодолеть расстояние в милю между «Хрустальным фениксом» и «Серкл Ритц».
— Классная берложка, — Ральф ухмыльнулся, глядя на неоновую вывеску часовни Нерушимых Уз, бросающую радостные отблески розового и фиолетового на соседний Стрип.
Он обернулся, чтобы бросить последний хозяйский взгляд на свой чудовищно безупречный автомобиль, сияющий, точно свежий деготь, и направил маленький брелок с кнопкой на темную зеркальную поверхность «доджа», включая сигнализацию. Очевидно, машина была общей собственностью младших Фонтана, выдаваемой по требованию. И, очевидно, забота о благополучии и комфорте Темпл отвечала этим требованиям.
Но она была очень далека от комфорта и благополучия, пребывая в самом дурном расположении духа. Мрачные размышления об оскорбленном сценарии, о самой себе, не менее оскорбленной, о человеке, страшно похожем на Макса, которого она заметила в саду, и о собственном положении увечной бедняжки, вынужденной зависеть от окружающих, не добавляли ей оптимизма.
Ральф открыл плечом дверь в вестибюль, придержал ее ногой, обутой в итальянскую туфлю, и развернулся боком, чтобы внести Темпл внутрь,
Вечно полудохлый кондиционер «Серкл Ритц» встретил их дуновением тропического ветерка, влажного и еле ощутимого. Дверь захлопнулась, заглушив шум дорожного движения, доносившийся со Стрипа.
Темпл вздохнула.
Ральф улыбнулся улыбкой человека, хорошо выполнившего свою работу.
В глубине полутемного, отделанного черным мрамором вестибюля кто-то осторожно кашлянул.
Прежде чем кто-нибудь успел среагировать, из тени в углу выступила фигура.
— Простите за вторжение, со всем к вам уважением, я должен был прийти, чтобы сочувствие найти. Да будет ваше ухо к моим словам не глухо.
Ральфу это не понравилось:
— Что у этого придурка с английским? Я ни фига не понял. Он хочет мою серьгу или что?
— У него все нормально с английским, — рискнула не согласиться Темпл. — Это Нострадамус. Он не попрошайка и не грабитель, он букмекер.
— Две большие разницы, угу, — прорычал Ральф, опуская Темпл на пол, чтобы быть готовым к драке.
Она оперлась на прохладный мрамор стены у лифта и попыталась наступить на больную ногу. На удивление, нога выдержала, так что Темпл осторожно двинулась к Ральфу, чтобы помешать ему убить Нострадамуса в схватке за свою драгоценную серьгу.
— Я так понимаю, вы пришли, чтобы встретиться со мной, а не с Ральфом Фонтаной?
Букмекер снял свою шляпу, ностальгическую соломенную канотье с пестрой выгоревшей ленточкой, потемневшую от времени и пота.
— Рад вас видеть на ногах, — сказал он. — Я сегодня весь в бегах. Хочу упросить вас поехать туда, где друг обитает и плещет вода. В то место, что люди зовут Темпл Бар, где хочет Мотыга открыть гриль-энд-бар. Открытие бизнеса — сущий кошмар, но другу поможет хороший пиар.
— Мотыга, — повторила Темпл, припоминая. Имя было знакомое, потрепанное такое. — Вы имеете в виду старикашку из банды «Глори Хоул»?
Нострадамус обиделся. И храбро выразил неудовольствие, несмотря на бдительный взор Ральфа Фонтаны:
— Старость в глазах смотрящего, леди. Как и краса, ведь они же соседи. Может, вас это и удивит, но старости юность не избежит.
— Это правда. Я и сама уже это частично чувствую. Я просто имела в виду… ладно, чего Мотыга хочет? Поговорить со мной?
— Если не трудно добраться до бара, вы там обсудите схему пиара.
Ральф, продолжающий исполнять роль телохранителя, задумчиво потеребил свою серьгу в форме циркулярной пилы.
— Что-то тухловато звучит, — поделился он с Темпл. — Прямо-таки воняет дохлой рыбой.
Нострадамус с вежливой готовностью повернулся к нему:
— Несомненно, ваш нос вам не врет. В Темпл Бар ее множество, вот.
— Рыбы, — пояснила Темпл Ральфу. — Там много рыбы. Я слышала про этот… ресторан. Дедушка Джилл Даймонд, Восьмерка О’Рурк, дружит с Мотыгой Лонниганом.
— Все равно ни фига не понимаю, — нахмурился Ральф. — Какая рыба?
— Карпы, — объяснил Нострадамус. — Рыба плавает по дну — не поймаешь ни одну. — Он обернулся к Темпл с вежливым поклоном: — Завтра в полдень в Темпл Бар можно обсудить пиар. Если так удобно вам, я Мотыге передам.