Кот в мешке (Муж, который живет на крыше)

Александрова Наталья Николаевна

Лицо у него было слишком бледным… может быть, это из-за освещения, но в глубине души он понимал, что Алла права, что он элементарно боится… и руки выдавали его предательской дрожью…

Он закрыл дверь квартиры, прошел по ярко освещенному коридору к лифту, нажал кнопку вызова.

Кабина подъехала на удивление быстро, как будто ждала его на соседнем этаже. Крылов вошел в лифт. Там уже кто-то был – мужчина такого же роста и телосложения, как Альберт Николаевич, в точно таком же хорошо сшитом черном пальто, стоял

спиной к нему. Крылов нажал кнопку первого этажа, и лифт плавно устремился вниз.

В ту же секунду мужчина в черном пальто повернулся лицом к Альберту Николаевичу.

Это было, как в странном сне, когда сталкиваешься на улице с самим собой, словно отражение в зеркале ожило и обрело собственную волю.

Действительно, Крылов как будто смотрел на себя в зеркало, настолько незнакомец был на него похож.

Точно такие же черты лица, точно такие же темно-русые волосы, и подстрижены так же, как у него…

– Привет. – Двойник Крылова лучезарно улыбнулся. – Кажется, мы с вами где-то встречались, ваше лицо мне удивительно знакомо!

С этими словами он достал из кармана пальто голубой пластмассовый флакончик и брызнул в лицо опешившему Альберту Николаевичу резко пахнущей жидкостью.

Перед глазами у Крылова все поплыло, голова закружилась, и на долю секунды он отключился. Когда же сознание прояснилось, он по-прежнему был в кабине плавно скользящего лифта, но никакого двойника рядом с ним не было.

«Померещилось, что ли?» – подумал он, пытаясь собрать предательски разбегающиеся мысли. Правда, в лифте все еще чувствовался неприятный резкий запах, но больше ничего подозрительного не было…

Дверцы лифта разошлись, Крылов вышел из подъезда, и тут же его подхватили двое здоровых молодых парней.

– Альберт Николаевич? – уточнил тот, что справа.

Крылов машинально кивнул, и его буквально внесли в потертую ржавую «восьмерку».

Альберт Николаевич успел подумать, что эта машина не слишком похожа на те транспортные средства, которыми обычно пользовалась Алла и ее ближайшее окружение, когда один из парней извиняющимся тоном проговорил:

– Андрей Питиримович сам хотел за вами заехать, но у него машина не завелась.

– Кто? – удивленно спросил Крылов.

– Андрей Питиримович, – невозмутимо повторил парень, – капитан Ананасов, следователь…

Крылов ахнул. До него начали доходить масштабы катастрофы.

– Он просил вам передать, что подъедет прямо в морг, там вы с ним и встретитесь…

Крылов завертелся на месте, и парень, неверно истолковав его волнение, постарался успокоить нервного свидетеля:

– Да вы не волнуйтесь, вы на опознание не опоздаете, мы в морг еще раньше его приедем…

– Вот уж опоздать в морг я совершенно не боюсь…

Альберт Николаевич без сил откинулся на жесткую спинку сиденья и прикрыл глаза.

Хуже быть уже не могло…

Хотя самое худшее было еще впереди.

Впереди его ждали два свидания: сначала ему предстояло оказаться лицом к лицу со своей мертвой женой, которую он собственными руками отравил, а потом, если удастся это пережить, – с живой и разъяренной Аллой, которая по его вине лишилась двух миллионов. Вот этой встречи ему пережить не удастся, на этот счет Альберт Николаевич не обольщался.

Буквально за несколько минут до того, как Альберт Николаевич Крылов вышел из подъезда своего элитного дома, чтобы попасть в руки бравых ребят, которые повезли его в морг Пятой больницы на опознание, из того же подъезда энергичной походкой вышел стройный мужчина среднего роста в отлично сшитом черном пальто, как две капли воды похожий на господина Крылова. Небрежно поправив аккуратно подстриженные темно-русые волосы, мужчина подошел к ожидавшему его темно-серому «Форду».

– Ну что, поехали, что ли? – сказал он рыжеватому мужчине с красным, как у многих рыжих, лицом, который сидел на водительском месте.

– Поехали, – осклабился рыжий, – на заднее сиденье садись, там тебе будет удобнее!

На заднем сиденье, вальяжно развалившись и медленно двигая тяжелыми челюстями, сидел огромный детина с обритым наголо черепом и трехдневной щетиной на физиономии.

Подвинувшись, чтобы освободить место для пассажира, детина окинул его таким кровожадным взглядом, что мужчина в черном пальто невольно поежился и проговорил:

– Ты чего, друг, не позавтракал сегодня? Учти, я очень костлявый, а пуговицы на пальто вовсе не съедобные.

– А он их выплюнет! – насмешливо ответил рыжий за своего молчаливого напарника, который не проронил ни слова и только быстрее задвигал мощными челюстями.

– Манюня по жизни неразговорчивый, – пояснил рыжий. – Но если попробуешь какую-нибудь шутку отколоть – он тебя и правда сожрет, и пуговицами твоими не подавится.

Потом он покачал головой и вполголоса добавил:

– Говорили, что похожего подобрали, но чтобы уж так похож… если бы не знал, подумал бы, что это тот, проходимец из «Горэнерго»…

«Форд» набрал скорость и поехал по направлению к Литейному проспекту, лавируя среди густого транспортного потока.

Свернув на улицу Чайковского (названную в честь революционера-народника, а не выдающегося русского композитора, как думают некоторые), водитель затормозил перед красивым голубовато-белым особнячком с колоннами и с подвижной видеокамерой над входом.

– Ну, голубь, пошел, – напутствовал рыжий своего элегантного пассажира, – и имей в виду: никаких шуток! У Манюни настроение с утра никудышное, он шуток напрочь не понимает! Так что получил деньги – и с вещами на выход, мы тебя перед дверью будем дожидаться!