Кот в мешке
Шрифт:
Огромные вонючие упаковки бросались в глаза. Пока целлофановые мешки и коробки в какой-то степени сдерживали запах, и все равно дышать рядом с мусорницей было невозможно. Наши худшие опасения подтвердили кошки. Осторожно все три подползли к источнику запаха, осторожно принюхались и так же осторожно, пятясь, удалились в неизвестном направлении. На вопрос Беаты у меня был давно готов ответ:
– Тут никаких сомнений быть не может. По опыту знаю. Если в этой стране мусорщикам нельзя подбросить даже сгнивших яблок, то что уж говорить о таком? Не сомневаюсь, она велит нам
– Жаль, поблизости нет ни одного крупного ресторана, – огорчился Павел. – У них баки огромные, можно было бы даже и коробки сунуть.
Беата пошла по другому пути.
– Кто может этим питаться? Думаю, только гиены и шакалы. Не знаете, может, какие знакомые держат дома гиенку или маленького шакальчика?
– Вряд ли, как правило, люди почему-то не любят этих животных.
– А вот крокодилов заводят! – упрямо твердил Павел. – У меня в Варшаве есть два знакомых крокодильчика. В ванной содержатся.
– А вот на нашей улице через два дома от меня один тип завел двух скунсов, – подхватила Беата, – и очень подружился с ними…
– И соседи не протестуют?
– Теперь уже нет, а сначала возмущались. Но этот человек очень доходчиво объяснил всем соседям, что эти милые животные выделяют из себя эти свои… ну… благовония лишь тогда, когда их испугают или рассердят, в спокойном же состоянии они никакого вреда окружающим не причинят. И с тех пор на нашей улице стоят тишь да благодать, никто не ссорится, не дерется, не включает громкую музыку.
Я отвергла намеки Беаты:
– Скунсы нам не помогут, а вот шакал или гиена очень бы пригодились. Но где их взять? В личном пользовании ни у кого не найдется…
– …а если попросить в зоопарке? – вызвался Павел. – Может, дадут на время.
– И как ты себе это представляешь? Приведешь на поводке гиену? Уверен, что она набросится на баранью ногу, а не на кого-нибудь из нас?
Пока мы рассуждали, Алиция разыскала кошачий мешок с нужными химикалиями. За давностью лет два баллона вышли из строя, зато остальные действовали отлично и выдали такую вонь, что, перемешавшись с прежней, она просто отбросила нас на сто шагов.
Деваться нам было некуда, оставить Алицию с турчанкой на произвол судьбы – совесть не позволяла, и мы решили дружно взяться за дело. Общими усилиями пооткрывали в доме все окна и двери и уже через час достигли желанного успеха, причем при этом не опрокинули ни одного цветочка, только Павел влез ногой в горшок на подоконнике, из которого поднялась густая туча пыли. Знала я эту пыль, обычно она образовывалась из пролежавших годами семян бессмертников и молочая. Эта, однако, была какая-то особенная. Позвав Алицию, я спросила, что было в этом горшке.
При виде необычной пыли Алиция испытала и радость и досаду.
– Ах, так вот где оно было! – радостно вскричала она и тут же разразилась гневной речью: – Конечно, кто-то переставил горшок, я не могла его найти, когда пришла пора сеять, а теперь
– Так что же это все-таки?
– Редкий вид тропического чертополоха. Шесть лет назад мне его привезли, я так радовалась, а он потерялся. Вот и не знаю теперь, взойдет или нет. Но попробую. Соберите его.
Легко сказать! Собрать можно было лишь с помощью пылесоса, и происходило это таким образом: Павел держал пылесос на вытянутых руках, ведь поставить его некуда было, а Беата ползала по полу и пыталась втянуть обратно тучу пыли. Возможно, заодно аппарат втянул и кое-что лишнее, во всяком случае я заметила, как мелькнули колготки, исчезая в трубке пылесоса, обрывки бумаг и, кажется, даже 10 датских крон старого образца.
Оставаться сторонним наблюдателем, когда все работают, я не привыкла и тоже занялась полезным делом. Выбрала из кучи дурно пахнущих мешков, сложенных у ворот, два полегче, загрузила в свою машину и ловко подбросила их в огромные контейнеры для мусора на городской площади. Сделала это с умом, дождавшись, когда поблизости не будет народа, а чтобы машина не пропиталась неприятным запахом, коробки везла не в багажнике, а на заднем сиденье при открытых настежь окошечках.
Когда я вернулась, Беата вытряхивала пылесос в кустах. Подозвав меня, она поделилась своими соображениями.
– Когда ты мне рассказывала о своей подруге, я думала – преувеличиваешь, теперь же вижу – она и впрямь неподражаемая.
– Раньше в ее доме было больше порядка, – вздохнула я. – Но и гостей больше.
Наконец порядок в доме, по мнению Алиции, был наведен и мы смогли сесть пообедать. К этому времени индюк отлично зажарился, а аромат из ателье значительно утратил свою интенсивность благодаря как усилиям турчанки, так и поднявшемуся ветру, разнесшему его далеко по округе.
Алиция сидела за столом с непроницаемым выражением лица и крепко сжатыми губами. Дав нам немного поесть, она не выдержала до конца обеда (или ужина) и громко, отчетливо произнесла:
– Ну а теперь прошу внимания. Я намерена серьезно поговорить. В моем доме происходят странные вещи, и я не намерена пустить все на самотек. Что все это значит?
Мы сидели за столом в гостиной, потому что кухню занимали кошки. Надо же было им где-то поужинать! Алиции стоило немалого труда их выдрессировать, и она не хотела, чтобы они разучились. Да и в салоне было просторнее, к тому же на столе стояла откупоренная Павлом и даже не початая бутылка вина. Мы все как-то забыли о ней, не до того было.
Похоже, только теперь увидев вино, Алиция встала, вынула из шкафчика бокалы, села на место и опять хорошо поставленным голосом повторила свой вопрос.
И опять не получила ответа.
– Ну! – поторопила она нас, но уже как-то зловеще.
Видимо решив, что ему, как единственному мужчине, полагается проявить мужество, откашлявшись, Павел попросил:
– Уточни, что «все»? Что ты под этим понимаешь?
– Мне лично странным представляется только одно.
– Что именно?