Кот в мешке
Шрифт:
Мы опять хором заверили ее – никто. Нет, оказывается, не хором. Хор отзвучал и лишь спустя какое-то время в своем нежелании испортить Аните жизнь заверила ее и Алиция. Просто ей нужно было время, чтобы подумать. Анита решилась.
– Собака, машина, микроследы, – перечислила она источники, из которых черпала полиция. – И еще есть нечто самое лучшее, ибо живое, человеческое – показание свидетеля. Свидетель этот – датский мальчик, племянник той самой итальянки, которую так хотел видеть убийцей Зенончик, сын ее сестры, вышедшей за датчанина… А у этих итальянцев тут целый семейный клан, и они очень заинтересованы в хороших отношениях с местной полицией. Мать всегда наказывала сыночку всячески подлизываться к местным властям и ни в коем случае
– Что ты нам лапшу на уши вешаешь? – перебила Аниту хозяйка. – Какое нам дело до итальянской фамилии, при чем тут сестра итальянской домработницы Памелы и ее сыночек? Какое значение имеют все эти итальянцы?
– Очень существенную роль сыграло именно итальянское происхождение мальчика, ведь это он – коронный свидетель. Датский мальчишка вряд ли забрался бы на чужое дерево, а этот запросто. Сидел себе на ветке у окна дома Памелы и в окно видел всю компанию у телевизора. Очень удобно устроился,– экран был у него как на ладони, а трое мужчин перед экраном – к нему спиной. На дерево парень залез не из-за телевизора, ему хотелось заглянуть в давно запримеченное птичье гнездо. Но вот начался матч, а он тоже интересовал итальянца, так что тот не стал слезать, а только поудобнее устроился на ветке и вместе с остальными следил за футбольными баталиями. Потом он рассказал полиции, что трое мужчин не сидели все время неподвижно перед экраном, а крутились по дому и даже выходили из него. А после перерыва матч и вовсе смотрели только двое. Третий вернулся лишь к самому концу матча, и парень даже смог точно определить время, сообщив легавым, что именно в момент его прихода был забит штрафной шведам. Анатолия свидетель опознал легко, а полиция легко вычислила время его отсутствия.
Этот шустрый итальяшка видел со своего дерева и еще кое-какие интересные для полиции подробности, например, как и когда из дома вышла Памела и пошла себе, а тут сразу вслед за ней на своей машине поехал Анатолий. Он имел полную возможность доехать до стоянки, оставить там машину, вернуться пешком и встретить Памелу почти у твоего участка, там ее убить, перетащить на участок через дыру, потом поспешить на стоянку и вернуться к Йенсу с приятелем еще до окончания матча. Так они всё подсчитали с секундомером в руках.
– И это можно было доказать?
– Ну да, с помощью собаки и микроследов. А на твоей изгороди обнаружены нитки от одежды Анатолия. Сомнений нет.
– А почему он ее убил?
Анита вздохнула и отпила глоток вина.
– Это уже мои личные предположения. Так и быть, скажу все. Раньше я не сообщала вам всего, притворялась, что ничего не знаю, потому что очень уж неприятно было говорить об этом. Значит, то, о чем я вам рассказала только что, узнала от полицейских, что же касается мотива, то далее последуют мои размышления. Эрнест постарался наладить личный контакт с Памелой, Анатолий об этом не знал, был уверен, что сам держит ее в руках, а тут правда и вылезла наружу. Ну он и прикончил лишнего претендента на сокровища.
Мы молча смотрели на нее. Анита покачала головой.
– Я все еще не знаю, о каком сокровище идет речь. Похоже, нечто очень ценное. Так оно у вас уже есть?
Никто не ответил ей, все смотрели на Алицию. Павел взял в руки наш список вопросов.
– Очень хорошо, одну вещь мы выяснили, – удовлетворенно произнес он и вычеркнул наш вопрос. – Продолжай, продолжай, десерт получишь в конце. Конечно, если будет на то позволение Алиции, – поспешил добавить он.
– Падла! – холодно произнесла Алиция. – В Зенончика я не верю.
Анита понимающе улыбнулась.
– Понятно, хотя ты максимально сократила вопрос. Неверие твое в Зенончика представляется странным хотя бы потому, что он существует в природе.
– Падла тоже.
Анита опять вздохнула.
– Ну, и с него все началось. Хотя… Может быть, не совсем. Скажем… но не знаю, так ли…
– Начни, как положено, с начала и говори внятно, – посоветовала ей Мажена.
–
Алиция гневно и с презрением фыркнула, но не успела ничего сказать.
Отбирая у Павла наши вопросы, Анита продолжала:
– Я видела здесь такой вопрос… О, вот он: «Откуда Падальский знал?» Так вот, с полной ответственностью отвечаю: об Алиции Эрнест всё узнавал от Зенончика. Я не раз собственными ушами слышала, как Зенончик докладывал ему о твоих обычаях и привычках, о порядках в твоем доме. Правда, в тот раз он рассказывал о яйцах всмятку, но к твоему любимому яичку добавлялся какой-то список растений и потерявшиеся луковички и семена. Выводы напрашивались сами… Что я говорю, выводы ринулись водопадом, особенно после того, как позже Эрнест хотел удостовериться у меня, правду ли ему рассказал Зенончик. Не врет ли, не старается ли его обмануть.
– И ты, конечно, ему сказала…
– И я, конечно, наврала ему с три короба, тогда он как раз мне одну гадость сделал, и я к нему соответственно относилась. Очень уж я не люблю, когда мне сознательно устраивают гадость. Не говоря уже о том, что сама я никогда у Алиции не жила и обычаи ее дома мне не известны. В этом отношении Зенончик превосходил меня на целые Гималаи.
Взяв в руки список, Павел молча вычеркнул еще один из наших вопросов.
– В тот период я не придала значения журналу Яся, – продолжала Анита, – но, как я уже говорила, с апреля я часто была в отъезде. И как это часто бывает в жизни, если на человека что-то свалится, то одним случаем дело не ограничится. В такую полосу его жизни обычно на него сыпется столько новостей и неожиданностей, сколько и за десять предыдущих лет не бывало. Ну так вот, у знакомого ювелира в Варшаве я увидела маленькую золотую фигурку северного оленя дивной работы. Мы разговорились, у него была еще пара таких же маленьких золотых павлинов, но он кому-то их продал. И вообще, сказал он, вроде бы существует целая коллекция фауны такого рода, вроде памятник искусства, но он не специалист и больше ничего о данной коллекции не знает, его дело купить и перепродать. Только по возвращении я осознала всю важность услышанного, помогли неясные ассоциации и умение делать выводы. Короче, показала я Эрнесту своего оленя, он мне показал своего, я опять подумала и хитростью выведала у него, что именно эту коллекцию он и ищет с давних пор. А теперь, дорогуша, можешь вычеркнуть следующие два вопроса, я решила больше не строить из себя безграмотной кретинки, читать я умею, сопоставлять вопросы и делать выводы тоже, так что пора и вам сказать мне несколько слов. Ведь именно кое-что из этого нашли вы в своем кошачьем мешке?
– И покажем тебе, – спокойно сказала Алиция. – Как ты сама изволила заметить, я люблю молчать, они тоже. Кроме нас, никто о нашей находке не знает. Так что делай выводы, и пусть они превзойдут все твои предыдущие – грянут настоящей Ниагарой.
Без катаклизмов у нас не обходится. До Ниагары не дошло, помешало очередное препятствие, на сей раз в образе Зенончика.
Он ввалился через дверь ателье, ведь парадную мы предусмотрительно заперли. Возможно, он и стучал, но слишком тихо, во всяком случае, никто из нас стука не слышал. Поэтому он обошел дом и нашел вход со стороны сада не запертым. Вот и возник совершенно неожиданно на пороге гостиной.
Первыми отреагировали кошки, эти замечательные зверушки. Они явно не любили Зенончика, поскольку вдруг в гомон человеческих голосов вторглось что-то жуткое: яростное шипенье, грозное мяуканье и недовольное фырчанье. И все трое бросились к гостю, но не для того, чтобы напасть на него, как на Падлу, а убраться подальше от неприятного типа, оказавшегося у них на пути. С диким воплем отскочил Зенончик от дверей, опрокинув при этом один из цветочков хозяйки и прервав ее рассуждения о выводе, который Анита должна была сделать для себя, то есть тоже хранить тайну о нашей находке.