Кот в мешке
Шрифт:
При виде того, что натворил гость, хозяйка зашипела на него не менее яростно, чем ее любимцы:
– Неужели всякий раз, что бы ни случилось, обязательно должны гибнуть мои цветы? Мог бы выбрать что-нибудь другое.
– Они же бешеные! – продолжал орать Зенончик, трясясь как в лихорадке. Упреки хозяйки до него явно не доходили. – Их надо держать в клетке! Ты чего на меня набросилась? А, цветочек, но ведь он совсем маленький. Разбился, погиб? Извини, пожалуйста, наверное, надо это убрать с пола?
Алиция уже
– Нет, не надо. Пусть полежит, может, отрастет. Кто тебе разрешил входить через дверь с террасы?
– Так ведь парадная дверь была заперта, – глядя на хозяйку все еще испуганными глазами, удивленно оправдывался гость.
Хозяйка продолжала сурово допрашивать незваного гостя::
– А как тебе кажется, почему главная дверь была заперта?
– Не знаю. Может, ты просто забыла ее отпереть после ночи? По рассеянности.
– Не такая уж я рассеянная, – сухо возразила Алиция. – Запертая же дверь означает, что в дом нельзя входить. Именно с этой целью я ее и заперла. Это не пришло тебе в голову?
– Нет, – честно признался Зенончик и удивился еще больше: – Зачем запирать? Вас тут вон сколько…
– …так что одним человеком больше, одним меньше – какая разница, – продолжила его рассуждения Анита.
Зенончик всем своим видом как-то ухитрился показать нам, что именно это он имел в виду. Успокоившись, огляделся, ничего съестного не увидел, со вздохом прошествовал в кухню, сделал себе кофе, влив побольше сливок, притащил из кухни же для себя табуретку и сел за наш стол. В гостиной сразу стало как-то тесновато.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Думаю, все присутствующие, подобно мне, лихорадочно старались придумать способ как-нибудь поизящнее избавиться от нахала, нарушившего плавное течение наших, столь важных, переговоров с Анитой. Не хотелось делать это в грубой форме, дипломатичные же подходы обычно разбивались о Зенончика, как о каменную стену. Наверняка он твердо решил дождаться обеда или даже ужина, и я уже подумала о том, чтобы извлечь из холодильника первое попавшееся под руку, сунуть этому бормоглоту и распрощаться с ним. В данном случае исключался прежний способ избавления от нахала, когда Анита просто захватывала его с собой, уезжая от нас. Сейчас Анита являлась центром наших переговоров, без нее они теряли смысл. Закончить конференцию вот так, не поставив последней точки? Ни за что на свете!
Зенончик не почувствовал неприязненной атмосферы гостиной и болтал без перерыва.
– О, что это у вас? – неожиданно перебил он сам себя и потянулся к перечню наших вопросов, который лежал на столе перед Алицией.
В ответ Алиция проворчала свое обычное словечко на «г».
Зенончик, парень покладистый, и на сей раз не возражал.
– Возможно… А как с мешками? С теми, кошачьими? Алиция, не появились ли у тебя какие-нибудь новые мешки?
– Разве
– Да нет, я имею в виду те, с железной дороги, – возразил гость, никак не отреагировав на иронию. – Не нашла ли ты чего новенького?
Алиция вдруг оживилась:
– Хорошо, он напомнил. Не нашел ли кто из вас моего зуба? Сегодня утром пропал. Пятый, правый верхний. Никак не вспомню, куда я его положила.
– В ванной лежит, – информировала ее Беата, потянувшись за сигаретами. – На подоконнике за ванной. Занавесочка его прикрывает. Я занавеску немного раздвинула, чтобы посветлей было, вот и увидела твой зуб. Надеюсь, до сих пор там лежит.
– Если под ванну не свалился. Но даже и в этом случае не страшно, дальше сваливаться ему некуда. Пусть лежит.
Зенончика зубы не интересовали, он тянул свое:
– А меня так интересуют коты в мешках. Ведь может оказаться очень интересный кот. А не помочь ли тебе поискать их?
Я бесцеремонно перебила опасные рассуждения гостя, решив воспользоваться случаем и выяснить один из еще не выясненных аспектов нашего дела.
– Скажи, откуда ты знаешь Падальского? – спросила я Зенончика.
– Кого? – не понял тот.
– Эрнеста, – пояснила Анита.
– А, Эрнеста… Эрнеста я, конечно, знаю. С каких пор? С давних. Лет пятнадцать назад он строил для наших соседей крупный объект. Точнее, комплекс зданий для пансионата. Мы ведь тогда у моря жили. И завел роман с моей теткой. Тогда, пятнадцать лет назад, она была еще ничего, можно было и влюбиться. Вот тогда мы все и познакомились. И даже подружились семьями.
– Наверняка особенно подружился муж тетки с Эрнестом? – предположила Анита.
Зенончик не уловил сарказма в ее голосе и простодушно удивился:
– А ты откуда знаешь? И в самом деле… Да и вообще…
Вот так мы получили ответ на очередной наш вопрос. Павел бросил взгляд на список, который Мажена держала под столом. Пока ничего не стал вычеркивать. А я продолжала расспрашивать Зенончика:
– И часто он бывал тогда у вас?
– Ясное дело. Ведь мы жили у самого моря. А я, когда приезжал в Варшаву, всегда мог у него переночевать. Только вот его жена… тощая такая, а еще и на диете сидела… ничего не готовила, так мне пришлось обходиться городскими забегаловками.
Говоря о еде, Зенончик запнулся, знал, значит, о своей чрезмерной прожорливости и немного ее стеснялся, но поделать с собой ничего не мог. Я не стала заострять внимание на вопросе с его питанием в доме Падлы, были проблемы и поважнее, и хотелось бы выяснить их, воспользовавшись оказией. Причем вопросы этому неприятному человеку надо было задавать так, чтобы он не догадался, куда я клоню. Ведь Зенончик, в конце концов, полным идиотом не был, мог и для себя сделать кое-какие выводы, науськанный Падальским.