КОТАстрофа. Мир фантастики 2012
Шрифт:
– Да что ты вообще можешь знать о свободе?! Ты ее в глаза-то видела? Нюхала ее? Тоже мне, великая специалистка выискалась! Ты сама никогда не была свободной, что ты можешь понимать? Не одна сворка – так другая. Не один хозяин – так другой. Ты всегда на поводке. Дернули – и ты побежала! Каждый из вас. Всегда. Ты ведь даже сейчас не можешь не уйти – потому что с той стороны вас сильнее дернули!
Вы оба уйдете…
Они качают головой синхронно, такие одинаковые. Но отвечает опять она:
– Я иду именно потому, что могу и не идти.
– Я – кот! – фыркнул он резко. – Мне не нужна сворка! Я гуляю сам по себе!
Может быть – излишне резко. Но ее слова неожиданно сильно задели – так, словно была она в чем-то права. Бред, конечно! Любому ясно, что прав именно он! Не может быть не прав! Захотелось оборвать ее глупые речи, причем немедленно, вот и вырвалось. А получилось только хуже – она говорила искренне, пусть даже и заблуждаясь, а он ответил не своими словами. Цитатой из инструкции он ответил. Глупой и напыщенной до отвращения.
Она могла рассмеяться – и была бы права. Но она не стала. Вместо этого вскинула руки над головой. И он внезапно понял, что это не руки, а крылья. Большие черно-желтые крылья. Так вот как она собирается добраться до орбитожителей! Значит, нет никакой лестницы, есть только крылья, и они с Витом с самого начала это знали, и только Ксант как последний дурак…
С почти незаметной задержкой вскинул руки-крылья и Вит. Его крылья отливали рыбьей чешуей. Словно плащ жениха. Наверное, из него и сделаны. Теперь понятно, что они прятали в своих мешках и почему так ими дорожили, ни разу за всю дорогу даже понести не дали.
– Там наши дети! – Она смотрела вверх, ноги ее уже не касались земли, крылья вибрировали за спиной.
Дети.
Ну да. Их забрали, и теперь их надо вернуть, обязательно вернуть! Как он мог забыть об этом?!
– А ты оставайся, – она качнула головой, – у тебя ведь нет крыльев. И потом – это же наши с Витом дети.
Нет!
Не может быть! Он же помнит, отлично помнит! Три очаровательных котенка, такие милые и странные, такие непохожие на других, со светлыми головенками и немного иначе вывернутыми суставами. Но – именно котенка! Он же проверил сразу, как только смог. Они не могли быть детьми Вита! Только не Вита…
Зачем она врет?!
– Нет! – крикнул он, запрокидывая голову. – Они наши! Наши, слышишь! Лоранты же сами сказали!
– Они передумали. И потом – у тебя все равно нет крыльев!
Кто-то из них двоих там, наверху, рассмеялся – Ксант так и не понял, кто именно. У них даже голоса стали одинаковыми. Это несправедливо! Как же он теперь разберет, кто из них – кто?
– Я сделаю! Я сделаю крылья! У меня тоже был плащ!
– Ты его потерял.
– Я помню, где он остался! Я сейчас!
Он бросился бежать. Как хорошо, что он умеет быстро бегать.
Плащ!
Он помнил, где его бросил. Вот же он, так и лежит на гальке, никем не тронутый…
Ксант рухнул на колени рядом с плащом,
Ксант попытался расправить плащ на камнях и обмер – серебристая ткань расползалась под пальцами, распадаясь на отдельные чешуйки. Ну да. Этот плащ ведь склеен из рыбьей чешуи, в этом все дело. Он долго лежал на камнях, под открытым небом. Были дожди. Они размочили и вымыли клей, теперь остались только чешуйки, сохранявшие форму плаща, пока он их не потревожил. Теперь они рассыпались бесформенной кучкой, ветер гнал их по берегу, бросал в воду лепестками странных цветов…
Ксант рывком сел. Перевел дыхание.
Сон. Всего лишь сон. Причем ужасно глупый. Всё не так. И даже не просто «не так», а вывернуто наизнанку, поставлено с ног на голову.
Он ведь давно уже решил, что не полезет с этими, башкой ударенными. Проводить – проводит, ладно уж. Но дальше – нет. Даже если эти Лоранты такие придурки, что не догадались втянуть лестницу обратно на орбиту, Ксанта они на этой лестнице не дождутся. Он там был уже один раз и помнил, как это больно. И не хотел повторения.
А вот чего он хотел, так это есть – как всегда после нескольких входов-выходов. Ну конечно, ведь засыпал он в сквоте, чтобы теплее было, и проснулся вроде как тоже еще с хвостом, но ночью наверняка вываливался – сон был явно несквотный. Человеческий такой сон, со всеми человеческими запутками, в сквоте сны простые и ясные – про охоту, про кошек, про драки с соперниками и про ловлю всякой вкусной пернато-хвостатой мелочи или рыбы.
Кстати, о рыбе…
Ксант снова вернулся в сквот и пробежался по берегу до большого плоского камня, что глубоко вдавался одним своим боком в тело реки. Камень – не дерево, конечно, когтями цепляться куда сложнее, но бревно искать некогда, жрать уж больно охота. Ничего, камень тоже сгодится. Верхняя грань у него удобная, плоская, и от воды возвышается всего на ладонь. О лучшем и мечтать не приходится.
Ксант распластался всем телом на краю холодного с ночи камня, поерзал, устраиваясь поудобнее, опустил лапу с заранее выпущенными когтями к самой воде и приготовился ждать. В рыбалке, как и в любой охоте, самое главное – не шевельнуться не вовремя.
Первого подцепленного малька он проглотил, не жуя, с потрохами и чешуей. Впрочем, какая там чешуя у малька-то? Вторая рыбка покрупнее оказалась, ее Ксант разделывал осторожно, прижав дергающееся тело лапой к камню, острым когтем вспорол брюшко и выдернул внутренности вместе с колючками – у взрослых рыб колючки выделяли яд, делая царапины довольно болезненными и долго не заживающими. Третью поймал больше из азарта, чем от голода, есть уже особо не хотелось. Разделывал медленно, со вкусом, высасывал сок из отгрызенной головы, выгрызал вкусненькую спинку.