Котел
Шрифт:
– Почему вы не проверите его, рядовой?
Воглер что-то пробормотал. Прейсснер предпочел расценить услышанное не как ругательство, а как "слушаюсь, герр лейтенант". Во всяком случае, рядовой вылез из окопа, водрузил себе на плечо противотанковое ружье и сделал несколько шагов в темноту. Узконаправленным лучом фонаря он помахал в сторону гусеничного транспортера, делая тому знак остановиться.
Прейсснер, до пояса высунувшись из окопа, следил за его действиями. Люк машины открылся. Оттуда вылез человек, легко спрыгнул на землю прямо перед остолбеневшим Воглером.
Прейсснер не пошевелился. Он только перевел взгляд с неподвижного тела рядового на поляка, который сделал движение обратно к машине. Но оцепенение прошло мгновенно. Рука лейтенанта потянулась к пистолету. В этот момент темный предмет по дуге пролетел по воздуху и шлепнулся на дно окопа у ног лейтенанта.
Пауль Прейсснер успел узнать знакомый по учебному плакату силуэт осколочной гранаты советского производства прежде, чем она взорвалась. Как только осколки разлетелись по сторонам, с земли безмолвно поднялись десятки темных фигур.
Майор Маляновски пошел со своими ребятами получать с немцев "должок"...
– ...Французы откатываются, Вилли... Нужно, чтобы вы прибыли к утру... Положение критическое...
Вилли фон Силов прижал ладонями наушники, стараясь сквозь треск радиопомех яснее разобраться в обрывочных фразах, доносящихся до него из штаба дивизии. "Глушители" поляков работали вовсю, а проводную связь еще не успели проложить.
Два печальных фактора были понятны без дальнейших пояснений. Во-первых, чертовы французы разбиты и отступают. Во-вторых, Монтан рассчитывает, что 19-я танковая опять будет таскать за них каштаны из огня.
Он переключился на ответную передачу.
– Ситуация понятна, сэр, но...
Уу-у-у! "Ждите!" – крикнул Вилли и, сбросив наушники, стал вслушиваться в наступившую сразу же тревожную тишину.
– Что это было, черт побери? – спросил он у сержанта.
Стрельба, начавшаяся неподалеку от штабной машины связи, была яснее любого ответа. Частый, сухой треск автоматных и пулеметных очередей, уханье гранатометов, щелканье винтовочных выстрелов слились с паническими возгласами и воплями раненых. Разбираться в обстановке было уже некогда. Они подверглись чьей-то атаке.
Вилли сунул передатчик сержанту.
– Вызывай подмогу!
Он выпрямился во весь рост, откинул люк и высунулся в темное простреливаемое пространство.
Машины, окружавшие командный пункт, были объяты пламенем. Горящий бензин превратил ночь в белый день. Он увидел, как на свету мечутся люди и падают, скошенные плотным огнем. Пули пронизывали палатки насквозь. Кто-то пытался добраться до машин и пулеметных гнезд, чтобы, скинув маскировку, организовать ответный огонь, но пока этого никому не удавалось
Мощная РПГ русского производства возникла из мрака и взорвалась внутри "Мардера". Острые, как отточенные бритвы, мелкие осколки срезали сразу полдюжины немцев, укрывшихся за ним "Мардер" превратился в ярко-красную, раскаленную и плавящуюся от собственного жара громаду.
Поляки располагались по всему периметру лагеря и не появлялись в освещенном пространстве Они, видимо, уже сворачивали свою операцию, отправляясь на перекур. Граната влетела в машину связи, опрокинула стол и завертелась, запутавшись в разбросанных картах.
Вилли успел до взрыва выскочить из командного люка, прихватив с собой ручной пулемет. Он выпустил длинную очередь в сторону поляков, вероятно, поразив кого-то. Во всяком случае, он увидел, что несколько тел остались лежать на земле. Один из упавших приподнялся на колени и направил на Вилли гранатомет. Палец фон Силова нажал на гашетку, и пули калибра 7,62 мм со скоростью две тысячи семьсот футов в секунду струей полились, как из шланга, на отчаянного поляка.
Наконец, немцы что-то смогли предпринять в ответ на налет поляков. Трассирующие очереди исчертили пространство – поле, лес, дорогу – все, что было вокруг лагеря.
Атака закончилась так же мгновенно, как и началась. Поляки растворились, подобно призракам, в темноте, унося с собой своих раненых и убитых. "Должок" свой они получили. Штаб 19-й бригады превратился в свалку горящего хлама.
Через пару минут фон Силов, войдя в главную штабную палатку, увидел, что там ничего не изменилось. На столе разостлана карта, над ней склонился командир бригады. Вилли окликнул его. Не получив ответа, он тронул его за плечо. Офицер упал, уткнувшись в карту лицом. Полковник Бремер был мертв.
У Вилли перехватило дыхание. Он вышел из палатки, направив туда кого-то из встреченных им офицеров. За полчаса были подсчитаны все потери. Среди тяжелораненых были первый заместитель командира бригады Юрген и старый друг Вилли – Йорк.
– Что тебе надо, Неуманн? – хрипло спросил Вилли у подошедшего рядового.
– Вас вызывает командование 2-го корпуса. Они хотят знать, когда мы выступаем. Там ситуация...
– ... – закончил за него Вилли. – А у нас здесь что? Пикник?! Завтрак на траве?
Фон Силов сразу же пожалел, что дал волю своим чувствам в присутствии рядового. Тот выполнял свой долг, свои обязанности – не более того. Он положил руку на плечо молодого солдата и почувствовал, что парень дрожит мелкой дрожью.
– Скажи капитану Веберу. Пусть передаст во 2-й корпус... два батальона бригады выступят через час. И пусть расчистят нам все мосты от бегущих трусов. А то мы их сбросим в воду! Понял?
Неуманн отдал честь и исчез из поля зрения. В темноте Вилли не видел никого, кроме призраков. Живого Бремера, живых товарищей по бригаде, ожившие танки и самоходки. Если б можно было воскресить из мертвых эту силу и отправить в бой. Он теперь по званию и по должности командовал бригадой. Но бригада существовала лишь как символический знак на оперативной карте высшего командования.