Котёл
Шрифт:
Его редко принимал Бардак Омама, от которого всегда дурно пахло, как от любого нигера, держался с ним высокомерно и все время обнажал свои белоснежные зубы.
— Гут бай, Кунуковитч, — говорил он на прощание и крепко жал руку.
Ехать в такую даль, чтобы нанюхаться африканских ароматов, посмотреть на белоснежные зубы и услышать, как пренебрежительно искажают твою фамилию, для этого надо стать просто идиотом. Зато на родине сразу повышается рейтинг. Земляки приходят в восторг от одного ботинка Бардака, даже если он не застегнут. Что касается посещения Белокаменной, то тут все до обиды скромно: телевидение сообщит
Чистюля Ангела Меркель, всегда хорошо одета, всегда сдержанно приветливая долго смотрит серыми глазами в его глаза, но не как женщина, а как премьер, что-то хочет вычитать в глазах гостя, но никак не может и начинает злиться.
Ну, позволь мне сесть на один стул, чтоб быть всегда рядом, я откажусь от России, зачем мне эта Россия, она сама по себе, а Украина сама по себе.
А ты не русский шпион- спрашивают глаза Ангелы и потихоньку начинают смеяться, будто они разгадали кованые замыслы великана.
Один стул крепко под ним зашатался, а резко пересесть на второй он не решался, и на то были причины. Практически все свои капиталы он разместил под обивкой западного стула, а восточный оказался пустым. Он, как все русские был не только доверчивым, но и страдал безалаберностью. Сколько тонн золота было вывезено за границу по приказу Ленина просто так в качестве металлолома! Он не задумываясь отдал полРосси практически уже поверженной Герамнии по Брестскому миру. Потом пошла Малороссия, Харьков, Донецк, Луганск, Николаев, Днепропетровск были отданы Украине. А когда у Руля стал малограмотный Хрунька, отдал Крым младшему брату. Виктору Федоровичу было с кого брать пример. ПолУкраины подарить, скажем, Румынии он не решился, а свои сбережения, пусть добытые не совсем честным путем, разместил не у себя, а на западе. Старшие братья поступили точно так же: они всегда кормили своих врагов. А те, в качестве благодарности, совали им дулю под нос.
Терпеливый восточный стул все выжидал, не стал под ним шататься, но поскрипывал, злил президента. Он уже стал подумывать, а не отставить его в угол на неопределенное время. Но тут случилась беда, можно сказать трагедия: те трещины, которые он не пытался заштукатурить, убрать, стали расходиться еще больше, да так, что в одну из них можно было провалиться, или поменяться местами с неугомонной старушкой Юлией, которую он поместил в тюремный профилакторий. А он не хотел этого, он знал, что Юля скверная, злая и очень мстительная баба. Она будет содержать его в кандалах в сыром подвале с крысами и кормить древесными опилками вместо перловой каши.
Куда деваться, к кому обратиться- К Бардаку Омаме- О, нет. Только крысы могут находиться рядом с ним. В истории Америки не было такого мстительного, такого злопамятного, такого неудачного президента как Бардак Омама. К полякам- Не примут, откажут. Они ближе к западным швабам, хорошо усвоили их психологию. Если они говорят, это значит: нет.
Есть только один выход.
Он снял трубку и нажал на кнопку, на которую он давно не нажимал.
— У меня беда. Чтобы снасти свою жизнь, я должен покинуть пределы Украины. Приюти, если можешь.
— Приезжай, что делать, куда деваться. В смысле жилья и быта все будет сделано как надо.
— Но я не
— Не будет проблем. Поезжай в Севастополь. Обратись к командующему МВФ. Я ему сейчас позвоню. К вечеру уже будешь в Москве.
Виктор Федорович выпустил трубку из рук и заплакал как мальчишка. Все, такие надменные двуличные западные швабы вместе с дурно пахнущем нигером Бардаком Омамой, не стоят ни одного слова, который он услышал от северного соседа. Брат спасает брата, протягивает ему руку в трудную минуту, слышите ли вы польские выродки, безнравственные фашисты. Ваши матери когда чистили сапоги польским панам, мыли посуду, а те, тайком от своих жен, осеменяли их. Вот вы откуда, сливки нации. Вы за украинский язык, которого сами не знаете.
До Севастополя оставалось каких-то двести километров, два с половиной часа езды. Виктор Федорович прощался с этими места, а заодно и со своей Родиной Украиной, где он прожил пятьдесят с лишним лет и уже видел другую страну, другую Родину, где говорят на языке его детства его молодости.
Он не знал и не мог знать, что эти места, которые он покидает, тоже станут его новой родиной.
Я виноват перед всеми, перед своими избирателями, перед своими истинными, а не мнимыми друзьями и конечно же перед безоружными ребятами, погибшими на Майдане.
Не поднималась рука подписать бумагу, а зря. Возможно, теперь прольется гораздо больше крови, чем это могло быть в начале.
Здравствуй Россия — мать городов русских. Не догнать вам швабы Россию, не покорить этот народ. С мечом придете, от меча погибнете. И на Украине захлебнетесь кровью. Твой запах проклятый нигер я слышу и сейчас. До чего он ядовитый — нутро воротит.
51
— Ваваков на проводе. Говори быстрее, жопа, — произнес министр МВД Украины и уже готов был бросить трубку, потому что у него сидел Кролик и выяснял, как можно усмирить даму, которая только что вернулась из Харьковской колонии и слишком задирает нос, хочет вернуть себе неограниченную власть в партии Батькивщина. — Подойди лучше ко мне. Через полчаса я освобожусь.
Затем Ваваков повернулся к Кролику и сказал:
— Миллион долларов, и ты ее никогда больше не увидишь.
— Если из личного кармана, то я воздержусь, а в казне денег нет, казна пуста, — стал плакаться Кролик. — Я думаю: несколько миллионов прихватил с собой Янукович, а как его поймать, как заставить вернуть деньги, не имею, честно говоря, понятия. Тут мог бы пошевелить мозгами министр МВД господин Ваваков, перед которым я сижу.
Ваваков в это время вынужден был снять трубку. На проводе была Юля.
— Послушай, красавчик, мне надо приструнить одну важную особу по кличке Кролик. Награда тут же будет. Это может быть сауна, вдвоем.
— Ты старая кочерга, зачем ты мне нужна- А потом у тебя там, как у коровы. Скольким ты устраивала баньку, когда была молодая — не сосчитать. Ты на этом и вышла на арену. Сиди уж, пока тебя не вернули в колонию.
Он бросил трубку и скупо улыбнулся. Кролик понял, кто звонил и о чем просил.
— Злая она и мстительная. Правда, мы с ней родственники по крови, но ни я, ни она не хотим признать, что мы… Только это нас объединяет. Еще Пердуске — наш.